— Я сейчас приду. — Дана ракетой вылетела вслед за ним. — Иди на кухню, писака! — Она обогнала Хоука и стала ждать, скрипя зубами от ярости.
Он не торопился — как всегда. Вид Джордана, входящего на кухню, подстегнул Дану. Первая язвительная фраза уже была готова сорваться с ее губ, но Хоук шагнул к ней, обхватил ладонями бедра и закрыл рот поцелуем.
Дану обдало жаром.
Как всегда…
Пламя, вспышка, ожидание — все соединилось в расплавленную комету, которая взорвалась у нее в мозгу, парализуя волю.
Нет, нет! Больше этого не будет.
Собрав остатки воли, Дана оттолкнула Джордана, заставив отступить на шаг. Нет, никаких пощечин. Слишком предсказуемо, слишком по-женски. Но она едва удержалась, чтобы не ударить Хоука.
— Извини. Я думал, ты позвала меня именно за этим.
— Только попробуй еще раз, и я сделаю из тебя котлету.
Пожав плечами, Джордан переместился к кофеварке.
— Я ошибся.
— Верно, черт возьми! Права прикасаться ко мне ты лишился много лет назад. Ты здесь потому, что тебя случайно угораздило купить эту проклятую картину, и я терплю тебя только поэтому. И потому, что ты друг Флинна. Но тебе придется соблюдать правила.
Он налил две чашки кофе и поставил одну на стол — для Даны.
— Ознакомь меня с ними.
— Правило первое — не прикасаться ко мне. Даже если я окажусь под колесами автобуса, ты не смеешь выталкивать меня на тротуар.
— Ладно. Ты скорее погибнешь под колесами автобуса, чем позволишь мне до тебя дотронуться. Понял. Следующее.
— Следующее не правило, а констатация факта. Ты мерзавец.
В глазах Джордана мелькнуло что-то похожее на раскаяние.
— Знаю. Послушай, давай на минуту отвлечемся. Мы оба любим Флинна, а Флинну это очень важно. Ему дорога эта женщина, и тебе тоже. Мы связаны друг с другом — независимо от нашего желания. Попробуем вместе во всем разобраться. Утром Флинн заскочил сюда всего на три минуты. Вечером он позвонил, но мне удалось вытянуть из него только то, что у Мэлори неприятности. Расскажи, что случилось.
— Мэлори сама расскажет, если захочет.
«Протяни ей оливковую ветвь, — подумал Джордан, — и она засунет ее тебе в глотку».
— Все такая же упрямая.
— Это личное дело, — буркнула она. — Личное. Мэлори тебя не знает. — Она почувствовала, как, несмотря на тысячу обещаний и клятв, к глазам подступают слезы. — А я знать не хочу!
Взгляд этих наполненных слезами глаз словно проделал дыру в сердце Хоука.
— Дана…
Он снова шагнул к ней, но Дана схватила со стола хлебный нож.
— Убери лапы, или я их отрежу.
Джордан остановился и сунул руки в карманы.
— Может, лучше воткнешь его мне в сердце, и делу конец?