— Когда закатила тебе истерику.
— Ах, ты об этом… Да ничего, я уже и думать забыл. Я думал, ты про другое.
— Про что — другое?
Он усмехнулся:
— Это не единственный случай твоего неадекватного поведения, на мой взгляд. У тебя что-то случилось или это был обычный приступ неврастении?
Она проглотила подступающую обиду, решив на этот раз не доводить дело до ссоры.
— Случилось. Я звонила на кафедру… Туда, где работает Максим. Он уехал в Египет. На три месяца.
— Ну, — протянул он, — три месяца — это небольшой срок. Тем более для такой неземной и великой любви. Разве я не прав, Алена?
— Прав. — Она, несмотря на все усилия, снова начинала на него злиться, из последних сил сдерживаясь, чтобы не ответить грубостью на его скрытую насмешку. — Но только ведь эти три месяца мне нужно будет где-то жить. Работать… У меня нет ни денег, ни дома, и вернуться назад я тоже не могу. У меня здесь никого нет. Я не знаю… Не знаю, что мне делать.
— Ты можешь жить здесь. Если хочешь. Я тебя не выгоняю.
Она знала, не сомневалась ни секунды, что он предложит ей это, но не могла понять, насколько искренне его желание помочь. А быть обузой, ощущая себя несчастным существом, которое подобрали на улице, как бездомную собаку, ей тоже не хотелось…
— Я не знаю, Саша. Не знаю, чего я хочу, кроме одного — дождаться Максима, увидеть его, вот и все. Но в любом случае, даже если я останусь здесь, у тебя, мне все равно нужна работа. Я же не могу три месяца сидеть на твоей шее.
— Ты меня не обременяешь, — мягко произнес он, но для нее это был не аргумент.
— Все равно я так не могу. Мне неудобно.
— Неудобно надевать брюки через голову. Ты вряд ли сумеешь найти работу, Алена, у тебя нет прописки — а это очень важно. Потом, ты… Что ты умеешь делать?
Она пожала плечами.
— Я согласна на любую работу. Санитаркой в больнице, ну или… — Она замялась, явно не представляя себе больше никаких возможных вариантов. — Я не знаю…
На глаза наворачивались слезы. Он видел это, прекрасно чувствовал ее состояние, но не подошел, не стал успокаивать, только сказал — равнодушно и тихо:
— Я не уверен в том, что тебе стоит ждать его возвращения.
— Почему? — Она в негодовании вскинула брови и внезапно поняла, что он думал так всегда — с того самого момента, когда она в поезде рассказала ему историю своей жизни. Что он ни минуты не сомневался в том, о чем она боялась даже подумать… — Почему ты так говоришь? — снова спросила она, не дождавшись его ответа.
— Не знаю, Алена. Впрочем, тебе виднее. Если ты считаешь…
— Но ведь я только ради этого и приехала сюда! — Она не дала ему договорить, не отдавая себе отчета в том, насколько сильно она боится услышать его ответ. — Конечно же, мне виднее. Это мое дело, моя жизнь, и ты не имеешь права в нее вмешиваться! — Голос срывался на крик.