— Ошибаешься, — перебила вдруг ее ледяным голосом Марина, — ошибаешься, что не смогу. Мне просто руки марать не хочется о такую дрянь, как ты. Я думала, ты одумаешься, нагуляешься, перестанешь семью позорить, жалела тебя, глупую…
— Ты о чем? — выдавила Алена, инстинктивно сжав побелевшие пальцы.
— Побледнела, — усмехнулась Марина, — значит, боишься…
— О чем? — снова повторила Алена, опасаясь и в то же время мучительно желая услышать ответ на свой вопрос, И она его услышала.
— О той ночи во дворе. Я ведь все видела, как ты под ним изгибалась… Шлюха.
Поднявшись, она протянула руку, взяла скалку, сполоснула ее водой, обтерла сухим полотенцем и снова принялась раскатывать тесто — как будто ничего не случилось. Алена стояла, словно пораженная громом, не зная, куда деть глаза, что говорить. Сначала ей захотелось убежать, скрыться с глаз той, которая оказалась свидетельницей ее позора. Но ноги были ватными, не слушались, она даже пошевелиться не могла — настолько внезапным оказалось для нее признание Марины.
— Так ты знала?.. Знала и молчала… Марина! Пожалуйста, не молчи… — Алена робко протянула руки вперед, но та словно и не заметила ее движения, полностью сосредоточившись на работе. — Марина! — снова позвала она. — Пожалуйста!
— Мне нечего тебе сказать, — наконец после долгого молчания произнесла она, — мне только жаль тебя. Тебя и своего брата. Давно пора тебя выгнать, а ему другую жену найти.
— Так что же ты… Что же ты до сих пор не выгнала? Выгони, хоть сейчас, ну?
— И не проси, — усмехнулась Марина, — не дождешься.
В ту же секунду Алена разрыдалась, поняв, что более страшного приговора она не могла услышать. Но вместе с тем в душе зародилось новое чувство — чувство ответственности за свою судьбу. Марина неоднозначно дала ей понять, что та сама подписала себе смертный приговор — а потому ей ничего другого больше и не оставалось, кроме как действовать. Действовать без оглядки на прошлое, потому что иначе она никогда не сумеет вырваться из этого ада. А помощи ждать ни от кого не придется. Она долго рыдала, склонившись на угол стола, а когда выплакала все слезы, почувствовала наконец облегчение.
— Что ж… Спасибо тебе, Марина, — произнесла она равнодушно и вышла из кухни.
Ночью Алена совсем не спала, ходила по темной комнате как привидение, не задумываясь о том, что может разбудить мужа, — но тот, вернувшись поздно сильно пьяный, понятия не имел, что происходит с женой. Он храпел, отвернувшись к стене, а Алена и не слышала этих звуков, которые порой так сильно ее раздражали, мучительно и напряженно всматриваясь в даль, туда, где должны были показаться первые лучи солнца. Иногда ей казалось, что часы остановились — несколько раз она подходила к ним вплотную, прикладывая ухо к самому циферблату и убеждаясь, что они все-таки идут. Стрелки двигались ужасающе медленно, и ей казалось, что она начинает сходить с ума, когда, закрывая глаза, заставляя себя не смотреть на часы, считала шаги и только после очередной их тысячи разрешала себе убедиться в том, что прошло еще двадцать минут. Еще не было пяти, когда она, не выдержав, стремительно сбежала вниз по ступенькам и, не оглядываясь, как обычно, не заботясь о том, что кому-то станет известен ее маршрут, помчалась туда, где, как оказалось, уже ждал ее Максим.