Как и Аспазия, Мнесарет приехала в Афины и покорила их своей красотой. В Афинах девушку прозвали Фриной, что по-гречески значит «жаба». Однако это был комплимент: греки отметили необычную светлую кожу беотийки, напоминавшую им кожу с брюшка жабы.
В отличие от Аспазии Фрина не стала содержать бродель, она работала одна и сделала ставку не на философов, а на художников.
Кажется, она хорошо изучила трактат Ксенофонта о советах, которые дал гетере Феодоте Сократ: использовать все доступные способы пиара, заставлять желать себя, создавая впечатление, что получить тебя трудно, но не невозможно, действовать не прямо, а намеками.
Она назначила царю Лидии непомерно высокую сумму за свидание (говорили, что ему пришлось поднять в своей стране налоги, чтобы восстановить недостачу в государственной казне), но отдалась бесплатно философу Диогену, поскольку восхищалась его умом. С тех пор каждый ее любовник был уверен, что его красота и обаяние перевешивают все богатства Лидии, а умом он почти сравнился с Диогеном и платил за ночь с Фриной целое состояние, будучи уверенным, что ему здорово повезло, если такая разборчивая гетера остановила на нем свой выбор.
Она скрывала свое тело от любовника до самого последнего момента, обнажаясь только в полутьме спальни, но охотно позировала скульпторам и художникам, прославлявшим ее красоту.
Самыми знаменитыми ее изображениями были картина Апеллеса «Афродита Анадиомена» и статуя Афродиты Книдской работы скульптора Праксителя. Картина, написанная для храма Асклепия, изображавшая новорожденную богиню, выходящую из волн, не сохранилась, но мы можем судить о ней по одной из помпейских фресок.
Афродиту Пракситель изобразил как одетой, так и обнаженной. Целомудренную «одетую» статую приобрел остров Кос, а воспевающую обнаженное тело, лучащуюся божественной красотой – остров Книд.
В качестве платы за позирование Фрина попросила у Праксителя подарить ей одну из его статуй. Он предложил ей выбирать, она же сказала, что должна подумать. Через несколько дней она бросилась к нему на улице, крича, что его мастерская в огне. Он в отчаянии воскликнул: «Если сгорят Сатир и Эрот, я погиб». Тогда Фрина призналась, что пожар – выдумка, она просто хотела узнать, какие из своих работ сам скульптор ценит больше всего. Фрина выбрала Эрота и подарила его своей родной Феспии.
Лишь дважды в год Фрина демонстрировала свою красоту всем Афинам. На элевсинские и Посейдоновы мистерии она вставала в портике храма обнаженной под восхищенными взглядами собравшихся, а затем шла через толпу в море, чтобы изобразить рождение Афродиты из морской пены. И хотя повод для обнажения был выбран исключительно благочестивый, нашелся человек, который обвинил гетеру в безбожии. Это был оратор Евфий (Евтиас), по слухам – отвергнутый поклонник Фрины. Красавицу заподозрили ни много ни мало в оскорблении установленного культа и желании ввести в государстве поклонение новым богам, в том, что она оскорбляет величие элевсинских мистерий, изображая их в превратном виде, а также постоянно развращает самых выдающихся граждан республики, «отвращая их от службы на благо отечества». Говорили также, что этот заговор состряпали замужние женщины Афин, ревновавшие к Фрине своих мужей. Так или иначе, а гетера должна была предстать перед судом. Она выбрала защитника – известного оратора Гиперида, пообещав ему свою благосклонность. Однако красноречию Гиперида не удалось победить предубеждение афинского Ареопага. Казалось, обвинительный приговор и смертная казнь неизбежны. Но Гиперид оказался самокритичен и, увидев, что его речь не в силах очаровать афинских судей, прибег к чарам более могучим. Он сдернул с плеч Фрины хитон и химантий и обнажил ее перед судьями. Толпа ахнула в восхищении. (Эта сцена изображена на картине художника Жана Леона Жерома «Фрина перед судом Ареопага», написанной в 1861 году.) По греческим представлениям, обладатель гармоничного тела обладал такой же гармоничной душой. Тело Фрины было настолько совершенно, что в нем просто не могла жить нечестивая душа. Судьи благоговейно вынесли оправдательный приговор, а обвинитель был вынужден заплатить крупный штраф. Умерла Фрина в богатстве и почете. О размерах ее состояния позволяет судить такой факт: когда Александр Македонский разрушил стены Фив (336 до н. э.), она предложила горожанам отстроить их заново на свои средства, но при условии, что на них будет установлена памятная доска: «Фивы были разрушены Александром и восстановлены Фриной», но фиванцы отклонили это предложение.