Основная группа ждала на реке, и Володя заранее крепился, представляя немолодых друзей Матвея, чинные разговоры у костра и ранний сон в семейных палатках.
– Кира, – девчонка улыбнулась и протянула крепкую загорелую руку. Она стояла первой из встречающих, размахивая большой связкой баранок.
Потрясающая девчонка, тоненькая, коротко стриженная, с пронзительными серыми глазами. Обалдеть, как ей шли рыжие веснушки и это редкое звонкое имя.
– Вовка, брат, – радостно закричал Матвей, – прошу любить и жаловать: Кира Андреевна, жена моего лучшего друга профессора Гальперина!
Нет, Матвей со своими шутками явно перегнул! Даже непонятно, как реагировать. На всякий случай Володя вежливо рассмеялся, покрутил головой в поисках настоящей жены профессора и вдруг понял, что никакой шутки нет, что Кира – совершенно взрослая женщина, может быть, лет тридцати или даже старше. Чертовы уши вспыхнули огнем. Кира снова заулыбалась, загадочно, без насмешки.
– Вовка, – так же радостно продолжал зять, – мой лучший друг в последнюю минуту выбыл из игры по случаю командировки, так что нам предстоит опекать сразу двух прекрасных женщин, – он обнял за плечи Киру и Иринку.
– А где ваша Аня? – спросила Иринка.
– В лагере, – вздохнула Кира, – переманили перед самым отъездом. Так что ты будешь у нас общим ребенком. Ты и Володя.
И еще там были две пары. Все, конечно, тоже старые друзья зятя. Даже непонятно, как он ухитрился, живя в Новосибирске, обрасти таким количеством близких друзей в столице.
Главу одного из семейств, толстого добродушного мужика с розовой лысиной и венчиком белых кудрей вкруг нее, звали Семеном. На протяжении всего их довольно длинного путешествия Семен с завидным постоянством занимался только одним делом: надув небольшую резиновую лодку и оттащив ее как можно дальше от воды, он укладывался на дно и так лежал часами, сладко посапывая и периодически вскрикивая «Ох, хорошо!». Процесс плавания отличался от стояния на берегу тем, что Семен устанавливал свое ложе в центре плота.
Жена Семена Валя, маленькая кругленькая женщина вся в рыжих веснушках, как какая-нибудь птичка-пеструшка, наоборот, отличалась необычайной активностью. Правда, ее деятельность была тоже несколько однообразного свойства – она варила варенье. На первой же стоянке Валя умчалась в лес и пропала так надолго, что все всполошились, кроме Семена, который успел заснуть в своей лодке-люльке. Но зато когда она наконец вернулась, сгибаясь на одну сторону от тяжести ведра и победоносно сияя, все (опять-таки кроме Семена) дружно ахнули – ведро почти доверху синело отборной черникой.