конец сентября…
с каждым днём всё холоднее
звон колокола к заутрене
* * *
В середине осени стая писем собралась лететь на юг. Уже и в конвертах с надписанным адресом. Даже с наклеенными марками. Солидно подготовились — заказные все. И только одна записка в чём мать родила. Но лететь хочет. Её, конечно, отговаривают — куда, мол, ты. Если дождь в пути — буквы-то все враз и посмывает. А ветер? Ты и так на сгибах вся уж потёртая. Разорвёт ведь на клочки. Да и без марок как через границу? Безмарочных почтальоны сбивают почём зря. Даже письма, случается, не долетают, а о записках и говорить нечего. И что за блажь такая — непременно лететь! На тебе всего три слова, из которых одно местоимение, а истерики устраиваешь, как доклад на сто страниц машинописного текста. Перезимуешь. Записка их, конечно, просила, чтобы в чьём-нибудь конверте, в уголке, Христа ради… но — нет. Это, говорят, перевес, да и заклеены мы все. Так и улетели. А через два месяца вернулись. В чёрных штемпелях, измятые, потрёпанные. Может, адресат выбыл, а может, получать не захотел. А некоторые не вернулись — разорвали их на мелкие кусочки. Так быстро, что и рассказать они ничего не успели.
* * *
Развиднелось. Пригрело. Совсем чуть-чуть. Солнце присело ненадолго. Соблюдает обычай. Облака, свинцовые, тяжеленные (и как только не падают), не уплывают — караулят. Чего, спрашивается, расстраиваемся? Не навсегда же — до весны. И писать будем. Правда, письма оттуда долго идут. И туда. А почта наша чёрт знает как. Нет, ну дождёмся, конечно. Куда деваться. Сейчас вот немного не по себе… Скорей бы зима. Рукавицы на меху. Чай горячий. Стопка с мороза. Бабы снежные. Круглые и весёлые. С яблочным румянцем и разноцветным смехом. Бабы непременно.
ветер вдвоём
я обнимаюсь твоими руками
а свои распускаю…
* * *
День серый, туманный и тихий. Незаметный такой день. Пройдёт, будто его и не было. В такие дни шпионам и контрразведчикам, наверное, хорошо. Скажем, от наружки уйти легко. А ежели ты контрразведчик, то обратно и шпиона арестовывать удобно. Никто и не заметит. Где Сидоров? А нету Сидорова. Вышел и растворился в тумане… Нет, не так. Вывели и растворили в тумане. А уж потом, при обыске, найдут у него в секретном ящике стола коран в переплёте из зелёного сафьяна с надписью «Сидорову от Усамого лучшего Друга».
сплошной туман
из ниоткуда прилетела ворона
каркнуть и улететь в никуда
* * *
С самого утра настоящая зима. Снег валом валит. Мягкий. Снежинки крупные, отборные. Такая растает — воды на большую женскую слезу наберётся. Хорошо не горькую. Вот когда метель злая, мороз и снег колючий — тогда на скупую, мужскую. А ещё сегодня День свежих следов. Больших — человечьих, маленьких — птичьих. Жаль только, заметает их быстро. Обернёшься назад — уже и не видать почти ничего. Если ещё и забыл куда шёл… Жалко, дровней нет. На них бы сейчас, торжествуя, путь обновить. А и пешком обновлю. За колбасой докторской, буханкой бородинского, конфетами «Коровка» и бергамотовым чаем «Ахмад» в больших зелёных пачках.