Поднявшись с кресла, она потянулась и театрально зевнула.
— Ах, нет смысла перебирать все снова. Ничего не случилось, нечего бояться. Папа сейчас в ярости, но это пройдет. Завтра прибежит: «Доченька, девочка моя, я был с тобой слишком груб, правда, доченька…»
Она резко обернулась к Бетси.
— Теперь ты все слышала и постарайся оставить при себе все эти твои речи на тему «семья, честь и американский образ жизни». Так что можете спокойно убираться отсюда — оба. Мне все еще плохо. Я должна лечь.
Бетси встала. Я шагнул к ней. Мы оба молча смотрели на Дафну. Вдруг она улыбнулась — широкой сердечной улыбкой.
— Ах вы, бедняги! Что вы так расстроились? Сами себя загоняете в гроб! Неужели вы ко мне еще не привыкли? Еще не смирились с фактом, что я Дафна Кэллингем — величайшая скандалистка Манхэттена?
Подойдя к Бетси, обняла ее и целовала.
— Бетси, ты моя прекрасная, ужасная старшая сестричка, и я тебя обожаю.
Потом повернулась ко мне, и долго и сочно целовала меня в губы.
— А ты золотце. Про скаута это я просто так. Скаут бы из тебя не вышел — ты вообще не умеешь ползать. Просто прелесть.
Отцепившись от меня, замахала руками.
— Так, а теперь исчезните. Торопитесь по своим делишкам. Великая скандалистка должна расстелить свой молитвенный коврик.
Она могла быть бесподобной, если хотела, и хорошо это знала. К Старику мы заходить не стали. Бетси до смерти устала; я тоже был не в форме. По дороге домой Бетси спросила:
— Ты ей поверил?
— Поверил, пожалуй. А ты?
— Могло так и быть, тебе не кажется?
— Пожалуй.
Чуть передернула плечами, как от озноба.
— Слава Богу, что вы с отцом так быстро сориентировались. Только подумай, что было бы, узнай все это полиция и газетчики!
Я все это мог весьма живо представить и, оглядываясь назад, содрогнулся при мысли, что бы случилось, если бы я не справился с нервами и отверг идею Старика с алиби.
Жена мельком взглянула на меня.
— Дафна ужасна, да?
— Это от страха.
— Разумеется, это вина отца. Хотя мне его и жалко. Как думаешь, он боится, что она это сделала?
— Вполне возможно. Но этого мы все равно никогда не узнаем. Она никогда не сознается.
— Пожалуй, нам стоило зайти к нему. Хотя это ничего бы и не дало.
— Абсолютно ничего.
Она помолчала, потом спросила:
— Как думаешь, что на самом деле случилось?
— Если Дафна говорит правду, у Джимми была с кем-то встреча. Потому он и увез ее на другую квартиру, а сам вернулся.
— И тот его убил.
— И кто-то его убил.
— Надеюсь, все так и было. — Жена придвинулась ближе и положила голову мне на плечо. — Слава Богу, пока что мы с этим справились.