— Это одно из моих любимых мест, — произнес Илай, снимая солнечные очки. — Мария рассказала мне об одном путешественнике, Франце Грилльпарцере, который побывал тут в девятнадцатом веке. Когда он увидел собор, то воскликнул: «Тот, кто, стоя на площади Святого Марка, не чувствует, что сердце его бьется сильнее, может позволить себя похоронить, ибо он мертв, безнадежно мертв! Тот, у кого на площади Святого Марка не бьется сердце, не имеет его вообще».
— Я точно живее всех живых. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, — взволнованно произнесла я.
— Хочешь зайти внутрь? — спросил Илай и взял меня за руку.
Внутри собор оказался еще красивее, чем снаружи, хотя в такое даже трудно было поверить. Все купола и своды покрывало золото мозаики, а полы и колонны с позолоченными капителями были выточены из мрамора глубоких зеленых тонов. Мы подошли к главному алтарю, который хранил останки святого Марка в урне. Над алтарем был установлен потрясающей красоты ювелирный шедевр — Пала д’Оро. Обильно украшенный византийским золотом и эмалью и изысканно инкрустированный изумрудами, рубинами, топазами, он являлся главным сокровищем собора.
Илай подошел ко мне совсем близко и тихо прошептал на ухо, чтобы не потревожить тишину:
— В 828 году два венецианских купца украли из Александрии останки святого Марка и на корабле привезли их в Венецию. Чтобы скрыть их, они прятали мощи в корзине среди овощей и свиных туш и избежали проверки мусульман, брезгующих свининой. Останки приняли с огромными почестями, а венецианский дож приказал построить на этом месте собор, способный хранить подобную ценность. С тех пор крылатый лев — символ святого Марка — стал символом Венеции, а сам святой — новым покровителем города.
— Ты можешь работать тут экскурсоводом! — я восхитилась тому, как много всяких деталей он знал об этом городе.
— Я здесь часто бываю, и Мария каждый раз рассказывает мне одно и тоже. Теперь и я тебя начну пригружать.
— Мне очень интересно! Хотя и стыдно, что я этого не знаю.
— В школьной программе такой информации нет.
— Ох, школьная программа, вообще одна сплошная прореха. Там много чего нет!
— Хорошо, что ты не министр образования, — усмехнулся он. — У тебя появилось бы очень много недоброжелателей.
Я состроила шутливую мордочку.
— Проголодалась? — спросил Илай.
— Я могу съесть слона! — воскликнула я.
— Где хорошо готовят слонов, я не знаю, но вот отличный экспрессо в легендарном «Флориане» нам гарантирован.
— Что в нем легендарного? — спросила я, пока мы направлялись в сторону кафе.
— Оно открылось триста лет назад и за несколько веков повидало многих великих людей, посещавших Венецию или живших в ней, — таких, как Байрон, Хемингуэй и Казанова.