Лиля на многое была готова, но мало ли что, мало ли кто и как…
А если придется покидать весь свой скарб на корабль и свалить в рекордное время?
Может ведь и такое быть. Судя по огрызкам памяти Лили, Джерисон Иртон супругу не любил, не ценил и даже не собирался. А Лиля себя знала. Если ей на шею свалится местный мачо, начнет качать права, гнуть пальцы, сажать ее под замок… Короче, сковородка ей не понадобится. Пришибет. Быстро и качественно. Плакать в платочек не станет.
А куда потом деваться?
Вот надо бы с отцом посоветоваться. А то у нее вся база в Иртоне. Можно ли прикупить земли по соседству? Чтобы принадлежала она отцу или вообще ей, она там распоряжалась, строила свой бизнес, разворачивала дела. Барон Авермаль мог бы предоставить свою территорию, но доверять ему… Может, лучше сразу самоубиться?
Нет уж.
Монополия на стекло и бумагу ей нужна позарез. А потом, глядишь, и книгопечатание откроем… под благословением церкви-матери… чтоб ее…
Но это потом, еще как потом.
Сначала – письма.
И Лиля засела в кабинете. Писалось, надо сказать, омерзительно. Но совет лэйра Ганца она оценила. Неизвестно, как здесь, а дома свой зад надо было прикрывать бумагой. И чуть что – отгавкиваться, что доложила, исполнила и отписалась по инстанциям. Медикам – так в особенности. Хотя это бесило неимоверно. Нанимали бы, что ли, медика для работы и писаря – для бумажек!
А здесь никто за нее не напишет.
Но часа через три были готовы четыре письма.
Первое – отцу. Коротенько и по делу.
«Любезный мой отец.
Хочу сообщить, что в Иртоне обнаружен пласт янтаря. А также мной получены хорошие результаты… я не могу все описать на бумаге. Но хотелось бы посоветоваться с вами. Или с вашим доверенным.
Мне очень нужен ваш совет о том, как правильно вести разработки, вкладывать деньги. И стоит ли их вкладывать в Иртон.
Надеюсь, что вы не оставите меня своей любовью и заботой.
Остаюсь ваша нежно любящая дочь
Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон».
Второе также отцу. Но если первое она отправит со своими людьми, то второе с Ганцем Тримейном. То есть могут прочитать. Так что…
«Любезный мой отец.
Хочу сообщить, что я жива и здорова. В Иртон заявилась шайка работорговцев на двух кораблях, но моей гвардии удалось их разбить. В результате мне досталась доля прибыли, о реализации которой я хотела бы поговорить с вами. Верю в ваше искреннее расположение ко мне и добрые советы.
Здоровы ли вы?
Я ежедневно молюсь за ваше благополучие.
Остаюсь ваша нежно любящая дочь
Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон».
Это на случай цензуры. И пусть читают. А первое она отправит с Торием Авермалем. Ничего криминального там нет. И самое главное – это маленькое зеркальце, вложенное в письмо. Они сварили и посеребрили, Хельке оправил, поминутно приговаривая, что за такой новинкой пойдут стадами, и вообще – цех стеклодувов предложит за такое графине почетное место в своих рядах.