- ...дери тебя сворой! - вслух продолжил он. - Чего развоевался?
Томас невнятно зарычал, затряс головой, разбрасывая с волос водоросли, и вдруг успокоился, поднялся и посмотрел на Сакса ясными глазами.
- Сам ты лось. Браконье-ер! - сплюнул на песок перекушенного пополам малька, поморщился, принюхался и снова поморщился. - Сом сгорит.
Присел у костра, засучил рукава и голыми руками сгреб раскаленные угли с камнями, раздул жар и положил сверху сома.
Сакс сел напротив, сунул в рот стебель чеснока, отбить вкус тины, и вопросительно хмыкнул, мол, рассказывай давай.
- Придется уходить, как урожай соберем, - вздохнул Томас, бездумно разминая в руках раскаленный почти докрасна камень.
Прилипнув взглядом к куску руды, который в руках кузнеца превращался в лошадку, Сакс кивал и все больше хмурился: по словам Томаса, в деревню заявились нобли. Свой, из замка Лонгрейн, и какой-то важный гость. Не то злые, не то довольные, Ллир их разберет, и объявили: окажут Оквуду честь, позволят парням служить королю Бероуку...
- ... и на меня так - зырк, ну, гость этот важный. Наш-то что, наш только кивал, хоть и видно, злится. Ему-то не с руки оставлять деревню без мужиков, подати не с кого будет драть. А тому горя мало. Браконьер, говорит, вышел знатный, вот пусть теперь отработает. А то бы в каменоломни его, там тоже будет польза государству.
Сакс длинно выругался. Пользу? Обоих братьев, Марка и Грэма, забрали - вот уже шесть лет как. Тогда же у шорника Мэта взяли единственного сына. А Томасова старшего брата, который служить не хотел и попытался удрать, повесили, щучьи дети, в назидание прочим. Если Сакса, Томаса и Ушастого Хью заберут, в деревне совсем мужиков не останется, пропадет деревня. А ноблям и горя нет, не их же земля, пусть дичает.
- Что отец-то? - спросил Сакс.
- Да что! - Томас сморщился и бросил лошадку обратно в костер. - Деревенских успокоил, мол, ничего ж нобли не сделали, пошумели, погрозились и уехали дальше охотиться. А про осень промолчал.
Толку-то про осень говорить, подумал Сакс. Теперь, как приедут рекрутеры, в лесу не отсидишься. Придется идти к повстанцам, все лучше, чем в подыхать Зеленом легионе, как муж мельниковой сестры. То есть помер-то он уже дома, в Оквуде, ровнехонько через месяц после того как его отпустили со службы.
- Осенью в Кроу уже будем, - вздохнул Сакс. - Лошадей только придется продать, не в лес же их с собой вести.
- Угу, - согласился Томас с набитым ртом: нобли ноблями, а есть-то хочется.
Обсуждая, куда девать лошадок и что делать с кузней, съели сома. Потом вымылись. Потом еще посидели, вырезая лошадку и птичку для маленькой Сесили, правнучки хранителя Фианна. Домой Сакс не спешил, пусть отец малость успокоится. Да и попадаться на глаза кузнецу и шорнику не хотелось. Мэт даром что немножко горбат, рука него тяжелая. А про кузнеца и вообще лучше не думать, этот как треснет, потом ищи голову в кустах.