Скатерть прекратила подавать, и груда еды исчезла. Вышитое полотно сложилось и повисло в воздухе.
– Возьми ее, маленькая принцесса. Она будет кормить тебя в мое отсутствие.
Отсутствие?
– Мне все было невдомек, с чего это я сегодня такая раздражительная. Но как только подпалила твою скатерть – поняла. Эта тряпка не пускала меня на охоту, а мне необходимо охотиться. Я дракон. И теперь, Эделина, я так и поступлю.
Воллис зажгла уцелевшие светильники и вразвалку вышла из пещеры.
Она уходит!
Я последовала за ней наружу и прислонилась к валуну, надеясь… надеясь…
Она обернулась:
– Я понимаю, ты всего лишь хочешь посмотреть, как я улетаю, но могу вообразить нежное прощание.
Колокола зазвенели снова. Драконица подцепила меня хвостом и поставила обратно в пещеру.
Я колотила по хвосту кулаками, а Воллис смеялась все громче.
– Маленькая принцесса, я буду слишком скучать по тебе, если отпущу. – И она задвинула вход в пещеру камнем.
Я оказалась в могиле.
Мышь тут, может, и протиснулась бы, но не я. Пинать валун тоже было бессмысленно – только палец на ноге отобьешь.
В пещере царил хаос. Шкаф, в котором хранилась одежда, лежал на полу, его содержимое превратилось в пепел. Сундуки валялись разбросанные, иные на боку, иные вверх ногами, дерево обуглилось или вовсе сгорело, добро рассыпалось по полу.
Я плюхнулась на сундук, слегка опаленный по бокам, и тут же вскочила. А где тот большой сундук с семимильными сапогами и подзорной трубой? Я заметалась по пещере. Лишь бы сапоги не сгорели, а труба не расплавилась! Сундук нашелся быстро. Он лежал на боку, наполовину погруженный в бассейн в задней части пещеры.
Обгорел он несильно. Несколько деревянных планок почернели, и одна болталась. Руками мне оказалось не под силу ее отодрать. Я метнулась к витрине с оружием, накренившейся, но устоявшей, схватила меч и бросилась обратно к сундуку. Спустя секунду доска отвалилась.
Но в дырку пролезла только ладонь и предплечье. Мне удалось нащупать один сапог, но вытащить его не получалось.
Перевернув сундук, я обнаружила, что от воды дерево вокруг петель размягчилось. Всего за несколько минут мне удалось его расковырять.
Я откинула крышку и схватила подзорную трубу.
Мэрил проснулась и сидела в придвинутом к камину красном кресле, завернутая в одеяла. Огонь пылал, однако подбородок ее дрожал, и я поняла, что у нее зуб на зуб не попадает. Широко открытые глаза ярко блестели – слишком ярко. Щеки сделались пепельными, цвета «серой смерти».
Мильтон положил ей на лоб компресс. Белла вбежала в комнату еще с одним одеялом. Губы Мэрил зашевелились. Белла ответила ей, а затем и Мильтон что-то сказал. Мэрил рассмеялась… Моя Мэрил смеялась в лицо «серой смерти». Мэрил Смеющаяся.