Коммандер и Рамсботтом остались в памяти Уильяма такими, какими уезжали с вокзала Виктория. Представшие перед ним двое тропических жителей явились полной неожиданностью. Загорелый до черноты подтянутый коммандер щеголял белоснежным костюмом и пробковым шлемом, широкое плоское лицо Рамсботтома напоминало недожаренный бифштекс, а сам он словно стал еще выше, круглее и рыхлее в шелковой рубахе сливочного цвета и белых штанах. В огромной соломенной шляпе, выложенной разноцветными ракушками вокруг тульи, вид у него был, как у заправского плантатора, который последние тридцать лет только и делал, что сажал кокосовые пальмы и попивал ромовый пунш. Разумеется, он уже завел множество знакомств и успел стать заметной фигурой на острове.
Уильям преподнес им ответный сюрприз в виде Терри. Не самый приятный, судя по лицу коммандера, который, видимо, испытывал те же чувства, что и Уильям в первую встречу с П.Т. Райли, состоявшуюся целую вечность назад в Сан-Франциско. Рамсботтом тоже опешил, но хотя бы не расстроился — кто-кто, а он никогда не возражал против общества красивой девушки.
— Вот тебе и на! — воскликнул он, просияв. — Подумать только! А я-то представлял вас стариканом с эспаньолкой.
— Нет, это точно не я, — помотала головой Терри.
— Да, ни малейшего сходства. Что ж, раз в деле вы нам не помощник, будем просто любоваться. Хотя, между прочим, у нас тут и свои милашки имеются — если кто любит смуглянок.
— А вы каких любите, мистер Рамсботтом? — не осталась в долгу Терри.
— Хоть в крапинку, лишь бы конфетка. У нас богатый выбор карамельных и шоколадных. Но вам я отдаю пальму первенства — это комплимент, даже не сомневайтесь.
— Не буду, — улыбнулась Терри и едва заметно подмигнула Уильяму.
Вернулся запыхавшийся коммандер.
— Вы можете сойти на берег. Потом — сегодня или завтра — нужно будет зарегистрироваться в полиции и получить разрешение на пребывание. Сюда, мисс Райли.
Радостно суетящийся коммандер бодрым шагом повел их к сходням. На причале царила живописная суматоха: смуглые грузчики, среди которых попадались самые настоящие атлеты, сновали к пароходу и обратно, иногда напевая на ходу. Шоколадные девушки в ярких хлопковых платьях перешептывались и хихикали, стреляя прекрасными глазками, а морщинистые старухи поглядывали вокруг или сидели на корточках в тени. Кое-где мелькали китайцы. Все белые со стороны казались театральными персонажами — вероятно, из-за тропических нарядов. Мизансцена на зависть любому кинорежиссеру, ни прибавить, ни убавить. Однако после моря атмосфера показалась Уильяму слишком удушливой и давящей — словно он попал не просто в оранжерею, а пропыленную и присыпанную пряностями. Запахи оглушали. На их фоне особенно выделялся приторный, доносящийся из сараев, — там, как выяснилось, хранили копру. Пройдя едва ли половину таможенного здания, Уильям окончательно решил, что копру не любит.