— В чем дело? — спрашивает она настороженно.
Миссис Белл тяжело дышит, ноздри ее раздуваются. Она выглядит почти испуганной.
— Я должна проводить тебя в комнату. Убедиться, что ты дошла туда, — рубя слова, произносит она наконец.
— А, так вы теперь мой тюремщик? Они хотят нас стравить. — Кэт смиренно улыбается.
— Пусть мне это не нравится, однако мне приказали. Следить, чтобы в конце дня ты отправилась в постель, а не в притоны разврата…
— Это викарий так сказал?
— Он самый.
— И насколько я понимаю, никто больше не верит мне на слово?
— По-моему, тут ты сама виновата, Кэт, — отвечает миссис Белл, и Кэт снова улыбается, совсем мимолетно:
— Что ж, хорошо. Пойдемте.
Сердито вышагивая впереди экономки, Кэт взлетает по двум лестничным пролетам и останавливается перед своей дверью, вызывающе скрестив руки на груди, пока миссис Белл пыхтит, с трудом поднимаясь вслед за ней.
— Ну вот, я здесь. Отправляюсь спать, — говорит Кэт.
— Я должна видеть тебя в комнате, видеть, что ты готова лечь.
Кэт перешагивает порог, подходит к кровати и садится на нее.
— Так устраивает? Или мне еще раздеться и лечь под одеяло?
— Мне тоже все это не нравится, Кэт. Но ты сама виновата, — отвечает миссис Белл. Она берется за дверную ручку и начинает закрывать дверь.
— Погодите! Я не закрываю дверь до конца… Я не выношу закрытых дверей. Оставьте ее приоткрытой, пожалуйста, — просит Кэт.
Миссис Белл колеблется, ее лицо мрачнеет еще больше, между бровями залегает глубокая морщина. Другой рукой она теребит что-то в кармане, потом снова берется за ручку двери, вынимает руку из кармана фартука, и Кэт замечает металлический блеск, предостерегающую вспышку отраженного света, на которую не успевает отреагировать.
— Прости меня, деточка, — бормочет миссис Белл, а затем дверь закрывается, щелкнув замком.
Кэт мгновенно вскакивает и подлетает к двери.
— Нет, нет, нет! — кричит она, дергая ручку, которая скрипит, однако не поддается.
Тяжелые шаги миссис Белл удаляются по коридору со всей поспешностью, на какую способны ее ноги. В гневе Кэт дергает ручку с удвоенной силой, желудок сжимается, и горькая слюна тонкой ниткой течет изо рта на пол. Когда приступ проходит, Кэт чувствует, как стены надвигаются на нее, сердце стиснуто, будто сейчас взорвется, и черные тени клубятся над головой. Пол будто кренится под ногами, перекатывается, словно волны. Она раскидывает руки, чтобы сохранить равновесие, в ушах стоит такой гул, что она не слышит звука собственного голоса, когда кричит Софи, чтобы та вернулась. Она бросается на пол и царапает доски, не замечая, как под ногти впиваются занозы. Она стучит по полу кулаками, чувствуя боль от каждого удара. Дверь не открывается.