— Когда поменяли полы? — спросила она, перебивая Кевина, который как раз рассказывал Марку о планах города по дальнейшему использованию здания.
— О… совсем недавно. Всего год назад. С этого, видите ли, пришлось начать, чтобы сюда можно было входить, первоочередное дело. Старые половицы были красивые, однако их совершенно уничтожили гниль и древоточцы. Они расшатались, были неровными. Как я понял, когда из них начали выдергивать гвозди, они просто рассыпались в прах. Мы даже не смогли использовать их для чего-нибудь другого. Они распались, — пояснил Кевин.
Марк теперь тоже смотрел вниз, водя ботинком вдоль стыка досок и хмурясь.
— А под полом ничего не нашли? — спросила Лия. Кевин озадаченно поглядел на нее. — Ну, знаете, в подобного рода строениях часто случаются… археологические находки, даже при таких простых работах, как вскрытие полов. Какие-то предметы, забытые первыми плотниками, что-то такое, что способно пролить свет на точное время постройки… такого рода вещи…
— Да, я понимаю. Наверное, еще и какие-нибудь жертвенные подношения, положенные из суеверия, да? — сказал Кевин. — Насколько я знаю, чаще всего встречаются детские башмаки.
— Именно. Так что же, было там что-нибудь?
— Боюсь, ничего. Во всяком случае, я не слышал. Конечно, я был здесь не все время, пока шли работы, но я не сомневаюсь, что рабочие рассказали бы мне, если бы что-то нашлось… — Кевин взглянул на ее удрученное лицо и нервно улыбнулся. — Простите, что разочаровал вас…
— О нет… просто подобного рода случайные находки — моя личная слабость, — пояснила Лия безжизненно.
— Вы не хотите сделать фотографии? Для вашей книги? — спросил Кевин.
— Спасибо, с огромным удовольствием, — сказал Марк.
Вскоре они снова вышли на холодный дневной свет. Кевин Нолл запер часовню и простился с ними. Лия с Марком медленно вернулись к стоянке, где остались их машины. До сих пор у Лии было манящее чувство, что она начала уже до чего-то докапываться, начала распутывать историю, стоявшую за письмами солдата, и мысль, что теперь движение снова застопорилось, была почти невыносима. Пока она катила шар, у нее была цель в жизни. Когда он остановился, снова стала очевидной бессмысленность, пустота собственного бытия. Тяжкое ощущение бесцельности; стрелка ее внутреннего компаса пьяно качалась из стороны в сторону. Если Эстер Кэннинг оказалась в таком же состоянии, если ее жизнь треснула под тяжестью опутавших ее проблем и она так и не смогла оправиться, то, наверное, это судьба, и, распутав клубок этих проблем, Лия сама сможет стать свободной. Она хотела предоставить Райану полный отчет, когда увидится с ним в следующий раз. Она хотела добиться успеха, назвать ему имя.