– Умница. Я, конечно, своих деятелей тоже спрашивал о взрыве, но легонько: мол, могло ли что-то подобное быть, и так далее. Они, естественно, все отрицали. Но зато уж как друг про друга пели! И про подставные фирмы, и про наградные проценты от компаний-производителей. Просто соловьи! – Савва не мог сдержать радости, предвкушая, как он будет писать текст под эти интервью.
– Скорее, соловьи-разбойники! – Лизавете не нравился чрезмерный оптимизм коллеги. – И сдается мне, они еще свистнут сегодня так, что мало не покажется.
Первый свисток прозвучал немедленно.
В кофейню вбежала Ирочка Рыбина.
– Ой, вот вы где! А то Борюсик нам все телефоны оборвал – вас ищет! Возмущается, что Савельева и Зориной нет на рабочем месте.
Если Борюсик возмущается – значит, устроит разбор сюжетов. Верная народная примета. Их босс прекрасно знал и понимал, что репортера, как и волка, кормят ноги. А потому репортер, с девяти до шести привязанный к своему рабочему столу, – это задохлик, который никогда не загонит красивого рогатого оленя. Борюсик понимал это в хорошие, то есть спокойные дни. Но стоило кому-нибудь из «вышестоящих» потревожить его редакторский покой, как он забывал обо всем и требовал дисциплины и постоянного присутствия на рабочем месте.
– Кофе будешь? Тебе какой, двойной? Шоколадку взять? – Савва чуть не силком усадил Ирочку за столик.
– Буду, – радостно согласилась она, тут же позабыв об истерзанных главным редактором телефонах. Савва был одним из героев ее вечных грез о семье и микроволновой печке. Пока он ходил к стойке за очередной порцией кофе для всех, Ирочка, не умолкая, трещала о мерзких рубоповцах.
– Не такие уж они и мерзкие, просто делают свое дело. А чего Борюсик-то звонит? – поинтересовалась Лизавета.
– Не разобрала толком. Какой-то вы сюжет в верстку вставили, который не надо было. Он разобраться хочет. Злой. На меня наорал, что я про заседание правительства города не то записала. Я думала, они в Шахматном зале, как обычно, а они куда-то на свалку ездили! Ну, при чем тут я? – хлопая ресницами, возмущалась Ирочка.
– Действительно, ни при чем! – Савва поставил на стол три пластиковых стаканчика и бросил плитку «Китти Кэта».
– У нас дела, а ты передохни, «Китти Кэт» откуси, – посоветовал Савва Ирочке, которую они собирались бросить одну за столиком. – Кстати, я считаю, что «Китти Кэт» любят только романтические девушки. Вроде тебя! – Теперь Савва мог быть уверен, что озадаченная работница информационного отдела минимум пятнадцать минут будет размышлять, сойдут ли его последние слова за комплимент. Савва знал о влюбленности Ирочки, но поскольку она точно так же была влюблена во всех остальных холостых сотрудников их редакции, то и не церемонился с «Той, что грезит».