Народ галдел и поглядывал по сторонам. Потом появилась какая-то перезрелая девица – бывают такие: уже лет сорок, а ни дамой, ни женщиной не назовешь. Она извлекла из кармана линялой и длинной кофты бумажки и начала перекличку, как в детском саду или в пионерском лагере. Митя сообразил, что людей на телевидении больше, чем машин, и развозят по районам. Девица выкрикивала фамилию и ждала отклика. Дождавшись – ставила галочку, не дождавшись – переходила к другой фамилии.
– Зорина. Зорина! – Девица повторила фамилию несколько раз.
– Она сказала, что не поедет, – отозвалась женщина в старомодной шляпке.
– Могла бы и раньше предупредить, – сварливо проговорила девица.
Митя готов был с ней согласиться. Он даже хотел спросить даму в шляпке, как намеревалась добираться домой их очаровательная ведущая, но не успел. Очередная ватага телеработников, возглавляемая мрачным краснолицым шоферюгой, мгновенно исчезла за металлической вертушкой. Дама тоже испарилась. Вскоре в вестибюле остался только Митя. К нему подошел один из охранников:
– Будет еще ночная развозка. Через полтора часа… Только не знаю, поедет ли на ней Зорина…
В этот миг в вестибюле появилась Лизавета, сопровождаемая двумя парнями. Одного из них Митя видел днем раньше – худой, бледный, в элегантной серой суконной куртке с поясом и кепочке под Жириновского. Второй, плотный и румяный, был одет в темно-зеленую парку. Лизавета шла между ними – длинное черное пальто, черная шляпка надвинута на лоб, но все равно узнать можно, то ли по походке, то ли по тяжелым рыжеватым локонам. Они шли не торопясь и вроде бы спорили.
– Я все понимаю, – говорила Лизавета, – понимаю, что я теперь не ведущая «Новостей», а сама новость, и у Ярослава есть все права и основания меня отстранить. Но если бы он сделал это вчера…
– То-то и подозрительно, – подхватил худой в кепке. – Будто вчера он не знал, что у тебя машину взорвали. А тут дошло по длинной шее, причем после здравоохранительного сюжета…
– Конечно, странно, – согласился третий.
Спорили они, вероятно, не друг с другом, а с кем-то третьим по имени Ярослав.
Поглощенная спором, троица миновала проходную, не заметив знакомого рубоповца. Митя последовал за ними и увидел, как ребята спустились по ступенькам и так же неспешно пошли по улице Чапыгина.
Тихая улица, по сути тупик, в торце стоит детская больница. Некогда ее назвали в честь Вологды – провинциального городка, где дома с резным палисадом. Очень правильное название: улица и днем и ночью жила непоправимо провинциальной жизнью рядом с бурлящим, вполне столичным Каменноостровским проспектом. Мало машин, точнее, их много только рядом с домом номер шесть – поджидают телевизионных хозяев. Изредка проезжают медицинские автомобили и рабочие телевизионные. Вот и все движение. Раньше ездили громоздкие туристические автобусы, но гостиница, ласково нареченная «Дружба», захирела вместе с молодежным туризмом. Исчезли братские страны, не с кем стало дружить на уровне двух плохоньких звезд. Прохожих тоже фактически нет, как и фонарей.