«Ты не только меня, ты и себя обманываешь! – кричал в ответ оператор. – Ты искательница приключений, на свою и на мою голову!»
«Это не я, – возражала Лизавета, – это эпоха. Эпоха в нашей стране такая, эпоха перемен!»
«Постарайся не впутаться в историю с перестрелками и погонями. Англия – страна тихая, и твои отговорки на меня не подействуют!» – так напутствовал ее Саша Байков в аэропорту Шереметьево, когда их группа улетала из Москвы.
Встречал он ее в Пулково пять недель спустя – с цветами. Лизавета тоже была с букетом, огромным букетом махровых роз, которых насчитывалось ровно тридцать три штуки.
Байков сразу понял, что она опять впуталась в историю, но вопросов задавать не стал. Они не ссорились, не выясняли отношений и почти перестали встречаться.
Лизавете было обидно, что он считает ее авантюристкой со склонностью к рецидиву. Вот и сегодня Саша Байков спросил, что с ней случилось опять, причем с такой интонацией, словно она где-то подцепила синдром Кройцфельда, или в просторечии, коровье бешенство.
– Машину мою грохнули, ты не слышал? – Лизавета старалась говорить беззаботно.
– Слышал… Помощь не нужна? – Он предлагал помощь тоном доктора, давшего клятву Гиппократа и теперь вынужденного лечить маньяка, который совершенно сознательно кушает опасные микробы, бактерии, вирусы и преоны.
– Вроде нет…
На том и разошлись. Лизавета опять почувствовала себя виноватой. Но разве это вина, что она не сумела стать такой, какой хотел ее видеть добрый и рассудительный, мужественный и снисходительный Саша? Она была взрывной, а не медлительной, упрямой, а не податливой, и еще она все время попадала в истории. Бог свидетель – не нарочно!
Лизавета облизнула губы и растрепала волосы – что-то уж слишком она увлеклась самокопанием – занятие вполне бессмысленное в любое время суток, а в пять утра особенно. Взяла с полочки тюбик с жидким мылом и принялась смывать грим. Делать это следует тщательно и аккуратно. Очень полезная процедура – моментально забываешь обо всех горестях.
Резкий звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Лизавета чертыхнулась: кого это принесла нелегкая?
– Сейчас! – Лизавета наспех заколола волосы и накинула халат. Потом подошла к двери, тронула замок и испугалась. Пять утра. А может быть, вернулся кто-то из ребят?
Маневич живет совсем рядом, минут пятнадцать ходу, а Савве ехать домой на метро. Он, наверное, вспомнил, что у него нет денег на такси. Лизавета перевела взгляд на часы. Странно, ребята ушли больше часа назад, так что это вряд ли забывчивый Савва. Странно и страшно, как четыре дня назад в «Астории», как недавно в студии. Нет, еще страшнее. Ведь возле ее парадной не сидит милиционер, как на телевидении, а теперь Лизавета знает, что опасность, которую она почувствовала в гостинице, – это не бред оскорбленного женского самолюбия и не игра больного воображения. Уже был взорванный автомобиль, уже убили Кирилла Айдарова, совсем недавно кто-то пытался сбить ее машиной. И зачем она откликнулась на звонок? Лучше бы сидела тихонько в ванной. Впрочем, тоже глупо – дверь небронированная, свет горит.