Корреспондент искренне недоумевал, как можно найти политический душок в полбе, бегал к начальникам, а те убежденно доказывали: «Сейчас не время». Они едва ли кривили душой. Лизавета порой даже завидовала их способности видеть и поступать «как надо». Они все или почти все родились со специальными шорами на глазах – когда надо, видели и соломинку, а когда надо, не замечали бревна.
Впрочем, предвыборная страда миновала, рожь на всех политических делянках была сжата, жить журналистам стало полегче. Так что экстренный вызов и присутствие Ярослава в кабинете главного показались Лизавете подозрительными. Последний раз Ярослав трепал их компанию – Лизавету, Савву и Сашу Маневича, – когда разразился скандал со «школой двойников». После того как выяснилось, что журналисты оказались правы даже не на сто, а на двести процентов, Ярослав оставил их в покое. Видимо, считал, что они обзавелись источником в высших политических сферах. Теперь, значит, пошло по-новой.
– Здравствуйте, вы хотели меня видеть? – Лизавета терпеть не могла стандартное «вызывали». Этот глагол пах чиновничьим присутствием и армейской субординацией.
– Присаживайтесь, Елизавета Алексеевна. – Борюсик указал на свободный стул. Главный сидел на своем, председательском месте, в торце широкого и дорогого офисного стола. Справа на приставном столике – компьютер, естественно, «пентиум», хотя вся редакция знала: Борюсик боится техники, как черт ладана и как вампир осинового кола.
«По имени-отчеству обращаются – значит, будет публичная казнь», – подумала Лизавета.
Ярослав сидел сбоку, вальяжно устроившись на стульчике, добротно сработанном фирмой «Раумамебель». Рядом лежал сотовый. В общем, было совершенно ясно, кто здесь на самом деле главный.
– Да, Лизавета, садись, – повторил приглашение Ярослав. Обращение это ничуть не было фамильярным. Они перешли на «ты» год назад, после настойчивых приставаний Ярослава. Он очень убедительно рассказывал, что все «информационщики» всегда общаются на «ты», традиция сия возникла еще во времена царя Гороха, пережила смутные времена царизма и военного коммунизма и не нам ее губить.
– Спасибо. – Лизавета постаралась устроиться на фирменном стульчике как можно удобнее.
– Разговор будет неприятный. – Генеральный продюсер вытащил пачку «Парламента», достал сигарету и закурил. Сигареты эти были самые обыкновенные и отличались от других только ценой.
– Отчего же неприятный?
– Зачем тебе нужен репортаж о страховой медицине? – спросил Ярослав. Главный редактор кивнул, подтверждая вопрос.
«Ах, вот откуда ветер дует!» – Лизавете все стало ясно-понятно. Их генеральный продюсер еще в стародавние времена питал особую слабость к медицине. То ли по причине не слишком крепкого здоровья, то ли потому, что в ту эпоху сия тематика считалась благодатной и безопасной. А может, это дело ему поручили вышестоящие начальники. На студии уже лет пятнадцать ходили слухи, что Ярослав или при погонах, или только что их снял. Только откуда он узнал, что у Лизаветы запланировано продолжение?