— Да по барабану, куда мы отправимся — вперед или назад, — грубо отозвался Петр Павлович. — Результат один — мы ничего не поймем.
— Почему это? — Голоса смолкли, и возмущенный вопрос Ксю прозвучал в тишине.
— У каждого времени есть своя логика происходящего. И если мы полезем со своими знаниями и пониманиями в другую эпоху, то все испортим.
— А если, наоборот, исправим? — Командарм Че сидела вполоборота, выставив ноги в проход.
Петр Павлович усмехнулся:
— Нечего нам исправлять. Все идет, как идет. Скажем так, любой опыт поступает в копилку. Плохой, хороший — неважно. Человек без опыта — рыба, не умеющая плавать.
— А с опытом — рыба, не способная всплыть из-за проблем? — фыркнула Че.
— А с опытом — это суперрыба! — не стал вступать в спор Петр Павлович. — Смотрите! — Он ткнул пальцем в вазу, коричневую, с темными прорисованными фигурами. — У всех этих людей был свой опыт. Он помогал им в их жизни. Но что он нам дает? Ничего! Только удовольствие от искусства. Их опыт к нам неприменим. Так же и наш опыт им не поможет.
Прибежавший с сильным опозданием второй практикант оказался среднего роста худеньким восточного вида парнем по имени Ираклий Васильевич. У него была узенькая бородка, бегущая от края губ по подбородку и еле заметная линия усов. Весь урок он просидел за учительским столом, жмурясь и чему-то довольно улыбаясь. К концу занятия Петр Павлович разошелся. После слайдов пошли карточки, викторина. Он порхал по рядам, складывая свое длинное тело над партами, требовал ответов, выжимал их из молчащих учеников, спорил. Ева боролась с зудящим дежавю. Она знала этого длинного человека, где-то видела, когда-то слышала.
— Ну что, все понятно? — перевел дух Петр Павлович. И тут же за этим вопросом грянул звонок.
— Мне непонятно, — подняла руку Че.
Ираклий Васильевич расплылся в довольной ухмылке.
— Мне непонятно, почему спецкурс читается только во время уроков? Почему его нет после занятий?
— Чего ты хочешь после занятий? — опрометчиво спросил Петр Павлович.
Волков прыснул первым. За ним захихикали девчонки.
— Встреч и разговоров, — томно протянула Че.
— Встречайся со своими сверстниками, — отрезал практикант.
Он взял со стола так и не понадобившуюся ему папку, но выйти не успел. Ева, всегда тихая, осторожная Ева, помчалась к выходу.
— Танк, что ли? — бросил Петр Павлович, когда она чуть не сшибла его на повороте. Упала сумка, бряцнула мелочь в кошельке, грохнул пенал. И все вдруг соединилось. Вечер, дурацкие цепочки на куртке и ботинках, навязчивый звон лезет в уши. Темнота улицы. Компания. Окрик: «Танк, что ли?» И странность — высветленная челка.