Вдохновленная красноречием Вудро Вильсона, Америка ринулась, наконец, спасать мир для демократии. Эбнер Шатт удвоил бдительность, присматривая, как бы немецкие шпионы не нанесли вреда потоку автомобилей, которые теперь свободно поставлялись государствам Антанты, другими словами — обменивались на их обязательства, от которых они впоследствии откажутся. Вечерняя газета предупреждала Эбнера об опасности шпионажа и о том, как кайзеровы агенты замышляют вредить на американских заводах. Это зло называлось "саботажем", и Эбнер был готов отдать свою жизнь, чтобы предупредить его. Но, увы, в цехе по завинчиванию гаек такой возможности не представилось.
Генри тоже делал свое дело. Он по-прежнему выпускал автомобили, но пожертвовал увеличением производства ради изготовления военных грузовиков, зарядных ящиков, санитарных автомобилей и полмиллиона цилиндров для "моторов свободы", как назывались двигатели самолетов. Он изготовлял стальные шлемы, слуховые аппараты и поставил опытное производство брони как для людей, так и для судов. Он выпустил пять тысяч тракторов, предназначенных к отправке в Англию на случай угрозы голода вследствие подводной блокады. Он купил большой земельный участок на Ривер-Руж, вблизи Детройта, и построил здание длиною в треть мили и добрых два квартала шириной, где начал массовое производство истребителей подводных лодок, названных "лодка-орел", длиною в две сотни футов, сплошь обшитых сталью. Туго приходилось здесь рабочим, а морякам, попавшим в эти мышеловки, рожденные фантазией фермерского сына, — и подавно.
В течение двух лет у Эбнера Шатта работы было по уши, и его заработная плата увеличилась до восьми с четвертью долларов в день, цифры, казалось бы, астрономической, но, по существу, не такой большой, потому что квалифицированные плотники и каменщики получали по восемнадцати долларов в день, и цены на все росли так же быстро, как и ставки. При таком положении вещей у семейства Шатт было одно реальное преимущество — платежи за дом оставались неизменными, и никакой домовладелец не мог повысить им квартирную плату, как это делали многие домовладельцы. Всякий раз, как Эбнер заходил в банк, чтобы внести очередной платеж, он ухмылялся про себя, потому что деньги были так дешевы.
Помощник мастера с важностью ездил на работу в своей машине и, когда погода была плохая, подвозил кого-нибудь из товарищей, и они платили ему по пяти центов за рейс. Это не устраивало трамвайные компании, и они провели в муниципальном совете постановление, прекратившее этот промысел, что послужило для Эбнера Шатта и его товарищей поводом заинтересоваться политикой. Другим поводом явилось то, что мистер Форд баллотировался от штата Мичиган в сенат Соединенных Штатов, в связи с чем разгорелась ожесточенная предвыборная кампания, и на время ее на фордовском предприятии в первый и последний раз было разрешено говорить о политике. Противником Форда был морской офицер, и предвыборная кампания, по существу, явилась попыткой Лиги пропаганды за усиление военного флота наказать еретика. Противная сторона собрала пять миллионов долларов и подкупила штат Мичиган; Генри также истратил на предвыборную кампанию пропасть денег, но он потратил еще больше, собирая свидетельские показания о расходах своего противника, и впоследствии имел удовольствие видеть, как тот сел на скамью подсудимых по обвинению в подкупе.