Они уже миновали украшенные колоннами ворота кладбища, обнесенного ржавым забором, и двигались по пыльной дороге в направлении замка. Обернувшись, я увидела, что двое рабочих закидывают землей яму. Брат-послушник вперил взгляд в пространство и казался полностью поглощенным своими мыслями.
Капитана, однако, и след простыл.
Встревожившись таким поворотом событий, я снова всмотрелась в прихожан. «Может быть, ему удалось незаметно присоединиться к ним», — предположила я.
В этот момент чья-то сильная рука больно схватила меня за плечо.
— Эй, парень, — произнес низкий голос, похожий на шепот демона-искусителя, — чем это ты тут занимаешься?
Боли и испуга было достаточно, чтобы вызвать слезы у меня на глазах. Быстро сориентировавшись, я зажмурила глаза, заставив слезы потечь по лицу, и с перекошенным ртом обернулась, встретившись лицом к лицу с капитаном.
— Оставьте меня в покое! — закричала я и уткнулась (клянусь, очень убедительно) носом в рукав. — Я не хотел, чтобы увидели, что я плачу-у-у!
Рука на моем плече ослабила хватку. Я еще несколько раз всхлипнула и засопела, затем, сделав вид, будто Дино взял себя в руки, поднялась на ноги. Памятуя о разнице в положении, я не осмеливалась смотреть ему прямо в глаза, но бросала взгляды из-под влажных ресниц и теребила в руках берет, изображая огорчение, которое было отчасти искренним.
Исходящее от него ощущение опасности еще больше усилилось, когда он оказался настолько близко, нависая надо мной. Он был высокого роста, как и учитель. И ни на йоту менее привлекателен, чем показался мне ранее, в часовне. Но что меня удивило, так это его поведение.
Я не сомневалась, что у любого солдата встреча с хнычущим мальчишкой вызвала бы смех и желание поиздеваться, возможно даже злость. Капитан гвардии, однако, лишь спокойно смотрел на меня сверху вниз. Потом слегка пожал плечами.
— Все закончилось. Иди отсюда, парень.
Мне не надо было повторять дважды. Почтительно кивнув, я развернулась и пустилась бежать по знакомой, каменистой дороге, радуясь возможности покинуть кладбище.
Сейчас, когда я делилась с учителем своими впечатлениями о встрече с начальником стражи, стало ясно, что меня тревожило в поведении наемника.
— Казалось, что его совсем не тронула ее смерть, — сказала я. — Мне не удалось разглядеть никаких признаков вины или горя. В самом деле, что его туда привело, если не раскаяние или желание попрощаться с ней? Или, наоборот, желание праздновать победу? Не ошибаемся ли мы? Возможно, здесь и нет никакой тайны.
Леонардо помолчал с минуту, затем покачал головой.