По всей видимости, страх лишил меня дара речи, поскольку я по-прежнему не могла вымолвить ни слова. Впрочем, это не имело значения, похоже, он совсем не нуждался в моем ответе.
— Вам еще повезло, что здесь была лишь одна собака, а не вся свора. Остальные, должно быть, были с конюхами, которые пошли объезжать лошадей. Если бы они все на вас напали, от вас бы мокрого места не осталось.
Должно быть, он принял мое продолжительное молчание за признание своего безрассудства, поскольку перестал меня отчитывать. Внезапно нахмурившись, он спросил:
— Это ведь Пио, не так ли? Пес графини?
Он протянул руку и почесал собачку за ухом.
— Он не ранен?
— Думаю, что нет, — ответила я наконец, обретя дар речи. Что до самого Пио, то он заскулил и лизнул руку мужчины, видимо, узнав его.
Выражение лица капитана смягчилось, и он протянул руку, чтобы помочь мне подняться на ноги.
— Он умный маленький зверек, — сказал он, поддерживая меня за плечи, так как я пошатывалась, не в силах обрести равновесие. — Вам повезло, что с ним все в порядке. Если бы что-нибудь случилось, Катерина бы с вас три шкуры спустила.
Катерина. Вспомнив о цели своего пребывания при дворе, я сделала себе мысленную зарубку. Безусловно, для человека его положения подобное обращение к графине являлось, по меньшей мере, фамильярностью. Но мне пришлось временно позабыть о своей миссии быть глазами и ушами учителя, потому что капитан вдруг заинтересовался моей персоной.
— Как насчет вас, вы не ранены? Давайте, я осмотрю вашу руку.
С видом человека, привыкшего брать на себя ответственность за других, он освободил Пио из моих объятий — к своему удивлению я обнаружила, что золотая веревка все еще обмотана вокруг моей руки — и усадил его у моих ног. Снова вытащив нож, он взял меня за пострадавшую от клыков собаки руку, и спокойными, уверенными движениями разрезал шнуровку, прикрепляющую верхний рукав к корсажу. Затем он оторвал порванный, окровавленный рукав рубашки, обнажив мою руку.
Теперь, когда страх понемногу покидал меня, я почувствовала жжение от запястья до локтя на моей правой руке. Кровь по-прежнему сочилась из длинного пореза, и при соприкосновении раны с утренним воздухом меня пронзила боль.
— Нужно обработать рану, иначе она загниет, — заключил он. — Где Изабелла и Розетта?
Когда я в изумлении уставилась на него — откуда он знал, что они были со мной? — он лишь пожал плечами.
— Поскольку вы гуляли с Пио, я предполагаю, что вы новая служанка графини. А ее горничные обычно выгуливаются стаей, как собаки с конюшни.
Собаки? Несмотря на боль, я мгновенно ощетинилась при этом намеке. Заметив ярость в моем взгляде, он растянул губы в короткой ленивой улыбке, заставившей ёкнуть мое сердце.