Вороница не ожидала, что это окажется таким большим. Мужское естество, твёрдое, как железо, горячее, как раскаленная сталь, вонзалась в неё раз за разом.
Элайя действовал умело. В хаосе захлебнувших её эмоций, где страсть смешивалась с неуверенностью, сомнениями и жалкими остатками девической скромностью, всё подавляло отчаянное желание принадлежать ему.
Вороница подняла голову и приоткрыла воспаленные губы. Элайя сдерживался из последних сил. Он хотел как можно дольше сохранить контроль над собой, чтобы не причинить ей лишней боли. Воронице и так придётся пережить неприятные минуты.
Но надо было действовать. Элайя осторожно вошёл в гавань её девственности. Один мощный рывок вперёд – и всё было кончено. Он глубоко вонзился в её лоно, заполнил его, растянул.… Вороница закричала, но Элайя закрыл ей рот поцелуем. Она словно окаменела. Он ждал, пока её тело обмякнет. Это будет первым признаком признания, а оно придёт непременно. Он сурово подавил грубый первобытный порыв немедленно утолить свою жажду в тесной, пышущей жаром пещерке. Элайя со всей силы вошёл в её трепещущее тело. Осторожно двигаясь взад – вперёд, он вскоре с радостью почувствовал, что она ему отвечает!
Когда его копьё пронзило её, Воронице показалось, что она не выдержит – боль была не нестерпимая. Но вскоре начала стихать, уступая место восхитительной, безудержной страсти. Но ведь и она его хочет!
Она легонько куснула его за плечо, а он, улыбнувшись, стал двигаться быстрее. Ногти её впились ему в спину, и он шутливо сказал:
- Ага, решила кусаться и царапаться, кошка дикая? Подожди, скоро станешь у меня ласковым котёнком!
- Никогда! – яростно выдохнула Вороница.
- А я говорю, станешь! – воскликнул Элайя, ещё сильнее проникая в неё.
Воронице хотелось навеки запомнить каждую томительно – долгую секунду их близости. Слова были излишни: её вели вперёд сильные руки, не перестававшие ласкать её грудь, живот и соблазнительные округлости бёдер. Стеснительность, сдержанность, стыдливость – всё пропало без следа. Их тела двигались, подчиняясь древнему, как мир ритму любви, сливались друг с другом в полной гармонии. Вороница впилась в губы Элайи и прижалась к нему, дерзко требуя большего. Элайя тут же приподнялся, опёршись на руки, потом медленно, осторожно вышел из неё, расправив затекшую спину, и вновь резким движением проник в горящее скользкое лоно.
Он продвигался вперёд, дюйм за дюймом. Её тело принимало его, подчинялось, растягивалось.… Элайя погрузился в неё до самого дна – шпага вошла в узкие шёлковые ножны.