— Вижу, — раздраженно согласился Мишка. — Фу ты, ну ты… Придется повернуть оглобли.
— Ну и проводник из тебя, — ворчал Криворотый. — Замучил вконец. Когда только доберемся! Тут же кругом болота. Одно кончится, другое начинается.
— А ты не считай, быстрей будет, — огрызнулся Мишка.
Отдышавшись, они снова ухватились за носилки и побрели вдоль болотистого берега, мимо глубоких впадин, доверху наполненных жидкой грязью, и густого низкорослого лозняка вперемешку с крапивой.
После полудня они уже еле волокли ноги. Болото кончилось, они уже видели, как слева к нему подступает лес. Настроение поднялось, оба с надеждой посматривали на близкую лесную чащу: там их ожидал отдых, там наконец-то начнутся партизанские посты.
Климчук шел сзади, тяжело сопел, как загнанный зверь. Гудели спина, руки, в голове шумело. Никогда не думал, что придется так надрываться. Но вишь, какая ситуация сложилась — иначе нельзя! Конечно, он мог бы бросить мешок и Мишку и пробраться налегке к штабу, чтобы там как-то пристроиться. Но это маловероятно. Попасть в размещение командирской роты, которая охраняет штаб партизанского объединения, совсем не просто.
Вот потому и приходится быть покорным и смиренным. Правда, он другой раз и роптал и ворчал, предлагал все бросить к черту, но Мишка успокаивал Егора.
— Фу ты, ну ты! Не расстраивайся, человече. Скоро уже будем на месте. Сам понимаешь, что за этот мешок получим, — и дальше начинал придумывать, — по буханке хлеба, по куску сала и кружке чая. Вот уж напьюсь чаю! В пузе пересохло, а язык стал шершавый, как терка.
— Мне бы не чаю, а простой воды! Скажи, пожалуйста, идем по воде, а напиться не можем!
— В лесу поищем родник! Может, и на партизанский колодец набредем. Напьемся, помоемся!
Криворотый каждый раз, когда садились отдыхать, переводил разговор на то, что его интересовало: выспрашивал у Мишки, отлучается ли дядька Андрей из штаба, что обычно делает днем и когда ложится спать.
Адъютант охотно отвечал на все вопросы. Потом ему надоела, как он считал, пустая болтовня, и чтобы отвязаться от настырного мужика, буркнул:
— Большим человеком все интересуются, что да как. Я уж ко всему привык. Вот заночуешь у нас и увидишь его, и начальника штаба, и штабных командиров. Хорошие люди, простые, добрые.
— Хоть разумные?
— А ты сомневаешься? — Мишка повернулся к Криворотому и посмотрел на него подозрительно.
Тот смутился:
— Сомневаться, конечно, не сомневаюсь, но фрицы им трудную задачку подкинули.
— С блокадой этой?
— Ну да.
— Я думаю, выдюжим. Вот и мы немного поможем. Если здесь одни патроны, — он кивнул на мешок, — то их хватит, чтобы хорошо стукнуть фрицев. Сделаем прорыв и вырвемся из фашистских щупалец на волю. Эх, а потом… Раздобуду я, Егорка, себе нового коня. Да как пойдем гулять по вражеским тылам, аж гай загудит…