— Да говори же! — встревожился учитель. — На гадюку, что ли, напоролся?
— Да нет, какая гадюка! — с досадой перебил Алесь. — Там… Там слышится какой-то непонятный голос.
— Не птица ли?
— Я тоже так думал, но не птица это. Я плывун промерял, шуршал осокой, а там и загукал кто-то. Пойдем посмотрим!
— Ох, испугал же ты меня, парень. Может, тебе почудилось?
— Почудилось! Как бы не так, «почудилось»… Говорю: что-то у коряги зашевелилось и вроде как застонало.
— Даже зашевелилось? Тогда, брат, идем!
Алесь побежал вперед, осторожно раздвигая камыш руками и оглядываясь по сторонам. Вадим Николаевич шел позади. Внезапно до его слуха долетели необычные звуки. То ли плач, то ли еще что…
— Слышите? — прошептал Алесь. — Кто-то стонет.
Учитель наклонился к самому уху мальчика:
— Тише!.. Подожди, я сам посмотрю.
Вадим Николаевич выбрался из камыша и направился прямо на голос. Следом за ним крался Алесь: приказ учителя не смог удержать парнишку на месте. Неужели на их маленьком плывуне люди? Кто они? Много ли?.. Так они миновали мшистую полянку. Вот и берег. Сквозь редкие заросли лозняка просматривается синева озера. И тут совсем близко раздался слабый, жалобный плач ребенка. Еще несколько шагов… Стоп. Что это? У трухлявой коряги лежала неподвижно, широко раскинув руки, молодая женщина в темной одежде, в пестром платочке на голове. Около нее копошилась совсем маленькая девочка, она дергала мать за рукав и жалобно тянула:
— Ма-а-а!.. Ма-а-а!..
Увидев незнакомых людей, девочка испуганно замерла.
Вадим Николаевич наклонился над женщиной, приложил ухо к груди — дыханья не было. Он с трудом оторвал девочку от матери. Она забилась в его руках, заплакала.
— Не бойся, маленькая, не бойся! — говорил учитель. — Лучше бы меня шарахнуло бомбой, чтобы не видеть такое…
Алесь возмущенно перебил:
— Зачем вы так, Вадим Николаевич? Мы должны выжить! Кто же тогда будет воевать с фашистом?
— Да, да, ты прав, Алесь. Прости. Видишь, нервы сдали. Никак не привыкну к горю людскому. Посмотри на нее — совсем кроха… Ведь пропала бы без нас!
Девочка между тем никак не хотела сидеть на руках учителя: всхлипывала, вырывалась изо всех сил. Ей было на вид не больше полутора лет. Одета по-деревенски — в длинную, до пят, полотняную рубашку, с непокрытой головкой, босая. На щеках грязные разводы от слез.
— Не плачь, маленькая, — утешал ее Вадим Николаевич. И все гладил, гладил ее мягкие русые волосы. Но та плакала и тянулась к матери.
Вадим Николаевич передал девочку Алесю, а сам склонился над женщиной, потрогал холодный лоб. Большие рыжие муравьи ползали по лицу и шее женщины. Остекленевшие глаза, казалось, недоумевали, пристально вглядываясь в высокое голубое небо. Кто она? Откуда?.. Теперь не узнать. Ага, вот какая-то тряпица, желтый платок и бутылочка. Видно, для маленькой. Это пригодится. Он осмотрел голову женщины. Она была убита осколком бомбы — молодая совсем еще…