Сколько их! Куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
Раздумья о «бесовской» теме в посмертной биографии Пушкина заставили меня вспомнить этюд Ярослава Голованова о князе Михаиле Семеновиче Воронцове, опубликованный «Комсомольской правдой» в декабре 1994 года.
За священный трепет перед личностью Воронцова автора статьи упрекнуть трудно. Из песни слова не выкинешь – что было, то было: светлейший оставил след в истории.
Потомок древнего дворянского рода четырех лет от роду был произведен в прапорщики, и кровавый Марс стал его путеводной звездой на многие годы. В Бородинской битве Михаил Воронцов, тридцатилетний командир дивизии, защищал укрепления у знаменитой деревни Семеновской, где и был ранен. Отправляясь на лечение в родовое имение, пригласил с собой пятьдесят раненых офицеров и триста солдат – факт, замечательный в жизни потомственного дворянина. Не успели зажить раны, как молодой генерал вернулся в действующую армию и в битве при Краоне выдержал схватку с самим Наполеоном! А там и новый виток карьеры: командование оккупационным корпусом во Франции, на Кавказе, война с Шамилем…
И все же Марс уступил место Меркурию: представитель первой сотни элитных дворянских семейств Михаил Воронцов с весны 1823 года заполняет страницы новой главы своей биографии – новороссийского генерал-губернаторства.
Да, Одесса ему и Рибопьеру многим обязана: развитием торговли, первым черноморским пароходством, тонкорунным овцеводством, виноделием и прочим, прочим, не менее достопамятным. Но одесский Воронцов – не Воронцов 1812 года, а искушенный в светских интригах наместник огромного края.
Осколок петербургского бомонда, он был замечательным актером, скрывающим под маской учтивости волчий нрав и лютую ненависть к любым проявлениям независимости. Страстно любил лесть – «земных богов напиток». Существовал только один человек, перед которым он мог преклонить колени, – император. Все остальные должны были беспрекословно повиноваться его прихотям и капризам.
Теперь – к делу, ради которого и затеян весь разговор…
Однажды господину случаю, полновластному хозяину нашей судьбы, было угодно, чтобы в окружении генерал-губернатора среди «остальных» оказался Пушкин. И – нашла коса на камень.
В Пушкине наместник видел худосочного, с сомнительной репутацией чиновника десятого класса. Поэт, правда, был о себе иного мнения:
Мой предок Рача мышцей бранной
Святому Невскому служил;
Его потомства гнев венчанный,
Иван IV, пощадил.
Водились Пушкины с царями,
Из них был славен не один,