И сталкер с предельной ясностью понял: ничего его шеф решить не сможет. Слишком не вовремя попала в его руки эта маленькая, но цепкая, как репей, игрушка.
– Не надо ничего за меня решать, – сказал вдруг Аким. – Я хорошо подумал и решил все сам.
Сталкер с академиком уставились на него, как на монаха, нарушившего тридцатилетний обет молчания. Лавров даже протрезвел от своего транса, спросил:
– Что ты хочешь этим сказать? У тебя есть идея?
– Да, – просто сказал Аким. – Только вы должны мне довериться. Полностью.
– Мы верим тебе, конечно…
– И не будете мне мешать?
– Постараемся… – Лавров растерянно посмотрел на сталкера, который резко помрачнел, уже догадавшись, к чему клонит парень. – Так что ты задумал?
Аким посмотрел сначала на Кота, затем на Лаврова – своим удушающе искренним взглядом. И сказал:
– Мы выполним их условия. Я сам пойду к ним.
Все было как в бреду. И все эти жалкие уговоры, и попытки призвать к разуму, убедить. Усилия, заведомо обреченные на провал. Ведь и Лавров, и Кот – оба они знали, что Аким сказал то, что сказал, не для красного словца, не сдуру ляпнул. Он так просто не умел. Он хорошо подумал, взвесил все «за» и «против» и пришел к единственно верному, на его взгляд, решению.
И, что самое ужасное – он был прав. Прав не в своих наивных, малообоснованных предположениях, попытках убедить, что все будет хорошо, что все обойдется. Нет, он прав был в другом, в главном.
Миру нужна жертва.
Звучит дико, но этой проклятой планете действительно нужна очистительная жертва – для того, чтобы не превратиться в обиталище безмозглых зомби, стремящихся захватить ее. Не тех ходячих дохляков из Зоны, которых боятся только новички, не привыкшие к подобной экзотике. А других, неотличимых от нормальных людей и самих себя считающих нормальными, свободными людьми. А на деле ставших тупыми марионетками сил, природа которых все еще не познана.
И силы эти – вовсе не порождения злобного «Гласа Зоны». Эти силы – обыкновенные человеческие пороки – столь же мощные и способные уничтожить человечество, как какие-нибудь звездные протуберанцы. Редко кто понимает одну простую вещь: даже атомную войну начинает не взлет межконтинентальных ракет, а нечто ледяное и злобное в человеке, заставляющее его тянуться к кнопке запуска.
Они сидели на легких, сверкающих металлом стульях посреди пустынной лаборатории. Со стороны могло показаться, что эти трое крепко задумались над какой-то научной проблемой. Проблема и впрямь была непростой. Ее именуют коротко и емко: быть или не быть.