Девушка с ходу направилась в его сторону, и Кот принялся лихорадочно сочинять ту первую и единственную фразу, которая должна прозвучать при встрече. И вроде бы сочинил – что-то несуразное, вычурное и корявое.
Фраза не пригодилась. Ирка подошла, пронзительно посмотрела на стоявшую за плечом сталкера Лену и, не вдаваясь в подробности, отвесила ему жгучую пощечину. Отвернулась и направилась обратно, села в машину и громко хлопнула тяжелой бронированной дверью.
Кот молча проводил ее взглядом и снова поглядел на омоновца.
– Да уж, – философски произнес тот. – Жизнь – странная вещь.
– Нет, – Кот покачал головой. – Жизнь – прекрасная вещь. Ничего нет прекраснее жизни.
Его взяли на крыльце Института. Первый рабочий день так и не успел начаться, как его вежливо похлопали по плечу и отвели под белые руки в полицейский «уазик». Институт остался позади, и машина понеслась в неизвестном направлении.
Впрочем, вскоре сталкера посетило ощущение дежавю: его снова привезли в межрайонный отдел полиции и повели по знакомому коридору. Только на этот раз волноваться повода не было: взяли-то его не с поличным. Да и предъявлять было нечего. Несмотря на это, Кот ощутил привычное беспокойство. Ну не может сталкер спокойно находиться в логове «служителей закона».
В кабинете начальника полиции его ждал сюрприз. За длинным столом сидел не кто иной, как Кузнецов собственной персоной. И сталкера он встретил радушной улыбкой, как старого знакомого. Из-за стола, впрочем, не поднялся и руки не подал. Ну и ладно, куда уж нам, чумазым, с начальником полиции за руку здороваться.
– Здоров, Котляров, – сказал Кузнецов. – Давай присаживайся.
– За что меня на этот раз? – разваливаясь на стуле, поинтересовался Кот. – Вроде не знаю за собой новых грехов.
– А тебя никто не задерживал, – пояснил Кузнецов. – Наоборот, поблагодарить тебя хотел.
– Это за что, интересно? – спросил Кот.
Хотя можно было догадаться, о чем заговорит шеф полиции. Но откуда он узнал? Неужели кто-то из сектантов раскололся? Вспомнились картины из мрачного подземелья. По спине побежали мурашки. Если полиция пронюхала, что там творилось…
– Это вы сейчас про Рахманова? – сказал Кот. – Так я ничего узнать для вас не успел. Какие-то гопники меня во дворе подстрелили, когда мусор выносил. Так дома и провалялся все это время.
Он продемонстрировал все еще непослушную руку. Кузнецов выслушал это, кивая, с понимающей улыбкой. Это было что-то вроде джентльменского ритуала: оба прекрасно знали, о чем недоговаривают, и обоих эта недосказанность вполне устраивала.