— Чудесно. Наигрались, мальчики?
— Ты как, Гарри?
— Штых! Ф-с! [25]
— Продолжим потом?
— Ф… чш, сст-ц-кх? [26]
— Не грусти, ещё поколбасимся. — Я стрельнул глазами в сторону гумафлорки. — Как, дорогая, ты готова к gettin’ satisfaction?
— Я всегда готова, мой ненасытный дружок, — сказала Леа, — но давай сначала поедим.
— Время ужинать? Прекрасно. Я помню вашего повара: он с петрушкой такое вытворяет, что её даже съесть хочется. Извращенец, короче, в самом лучшем смысле слова. Ну, давай, Гарри! Ещё увидимся.
Я поднял руку, прощаясь с зубатиком.
— Схе! [27]
Он махнул лианой. Я воспользовался этим и бросил ему гитару. Гарри безо всякого труда её поймал — реакция редко его подводит.
«Пещера» находилась в пятидесяти метрах над канализационным полом — я обнял Леанту за талию, и мы по каменным ступенькам спустились вниз.
По дороге в «Столовую» мы почти не разговаривали — были слишком заняты прижимансами и присосансами.
Заведение, в которое мы вошли, мало походило на обычную столовку. Думаю, всё дело в фантазии гумафлоров: она не очень богатая. Они из тех, кто любит краткость и информативность — если город, то Город, а столовая — значит, «Столовая».
Я посмотрел на переливающиеся всеми цветами Вселенной стены. Современная мебель: стулья и столы, диваны и кресла, которые подстраиваются под ваши требования; роботы-официанты, летающие со сверхреальностной скоростью; компьютеризированное меню с системой подсказок — и ещё…
В общем, много всего.
Но самое поразительное знаете что? Цены низкие, а порой даже ущербные.
Мы сели в центре зала, у стенки.
— Бело-голубой, — сказала Леа.
Она обращалась к стенке. Та изменила цвет на нежно-голубой с белыми вкраплениями.
В глубине зала мы заметили Дззинка. Я помахал ему и послал воздушный поцелуй. Он скорячил какую-то непонятную физиономию и дал отмашку. Ясно: «Не беспокоить, я ем».
Я вертел головами, рассматривая посетителей. Многих я знал.
— Что тебе заказать? — спросила Леа.
— Без разницы, но только много.
— Тогда так…
Я не услышал, что она заказала, — в «Столовой» было слишком много женщин.
— Чем это ты занят?
Голос не был похож на Леантин, к тому же ей всегда было по барабану, смотрю я на других женщин или нет. Я поднял голову и увидел… мог бы и сам догадаться.
— Привет. Я знал, что ты мне не привиделся.
Клахт шмыгнул носом, вытер его рукавом.
Леа говорила, что хорошенько запудрила братцу мозги, и я надеялся, что до конца своей отсидки с ним не увижусь, но мне как обычно везёт.
— Да-да? Вы что-то хотели?
Клахт встретился с моим взглядом. Я был сама невинность, а Клахт — сама ярость.