Есть на свете человек, которому понятно мое сердце, которому я могу назвать твое имя, которому я могу рассказать про свою любовь к тебе!
Что может понимать матрос? Такой вопрос могут задать только жалкие люди. Молодого человека, о котором я говорю тебе, зовут Самуилом. Я желаю, чтобы ты знала его имя. Помолись за него, я обещал ему это.
Прости, Цецилия! Шлюпка возвращается к своему кораблю, я отдаю это письмо подшкиперу. Он поклялся мне отнести его в Гавре на почту. Прощай еще раз, милая Цецилия. Через двадцать – двадцать пять дней, если погода будет благоприятствовать, мы будем в Гваделупе.
Прощай еще раз.
Твой Генрих.
P. S. Не позабудь Самуила и Женни в своих молитвах».
Трудно представить себе, как впечатлило Цецилию это письмо, тем более что это было так внезапно. Девушка, преисполненная благодарности, с глазами, полными слез, пала на колени и начала молиться. После этого она уже спокойнее принялась за работу.
Дни проходили однообразно, не принося ничего нового. Неожиданное письмо подало Цецилии надежду получить и другое, но, как говорил Генрих, это был редкий случай.
За это время во Франции произошел переворот: Наполеон стал императором. Пораженная Европа наблюдала за происходящим, не смея возразить. Все, казалось, предвещало долгое существование новому государственному устройству. Богатство, блеск и счастье купали в дарах своих нового правителя. Порой, когда Цецилия видела это блестящее общество, эту аристократию Наполеона, она невольно говорила себе: «И мы с Генрихом могли бы быть среди этого общества, могли бы быть счастливы, если бы, если бы…» Но труп герцога возникал в ее воображении, и голос совести говорил другое: «Мы исполнили свой долг!»
Прошел еще месяц. Цецилия стала ожидать письма с большим нетерпением. Минула еще одна неделя, затем еще четыре дня. Время тянулось бесконечно долго. Наконец поутру на пятый день кто-то позвонил в колокольчик. Сердце Цецилии сильно забилось, она отворила дверь и увидела почтальона с письмом.
Оно было от Генриха.
Вот его содержание:
«Милая Цецилия!
Во-первых, счастье наше не изменилось. Я прибыл в Гваделупу после долгого плавания, впрочем, наш корабль задержали не бури, а безветрие. Я отыскал своего дядю – это превосходный человек. Он так обрадовался, когда узнал, что я избрал торговое дело, что тотчас объявил меня своим наследником.
Говорят, милая Цецилия, что мой дядя несказанно богат.
Но, мой друг, все имеет и дурную сторону: дядя объявил мне, что он меня так полюбил, что ни под каким предлогом не отпустит меня раньше чем через два месяца. Я уже хотел было отказаться от его наследства, но подумал, что продажа товаров задержит меня почти на столько же. А капитан нашей «Аннабель» заверил меня в том, что ему нужно столько же времени для получения нового груза… Ты видишь, милая Цецилия, необходимость вынудила меня остаться. И вот я буду узником Пуэнт-а-Питра еще два месяца. К счастью, завтра утром отходит один корабль: он принесет тебе известие о твоем несчастном изгнаннике, который любит тебя, Цецилия, и будет любить вечно.