Так что их отношения не назовешь приятельскими. Разные люди, хоть и пересеклись их судьбы случайно в прошлом. Павла как раз и насторожило то обстоятельство, что Просо чуть ли не идеалом дружбы называл их прежние отношения и с разговора на любую тему к этому возвращался. Павел стыдится прошлого, а Просо его идеализирует, даже героизирует — мол, только те и есть настоящие люди, кто не боится противопоставить себя власти, а если нужно, то и всему миру. И если, говорит, Павел готов рискнуть, он, Просо, по старой дружбе может познакомить его с одним человеком. Тот хорошо заплатит.
— За что заплатит? — перебил Полухина полковник.
— За риск.
— Риск бывает разного сорта, — задумчиво произнес полковник. — Кстати, заплатит или заплатят?
— Заплатит.
— Павел, — продолжал Полухин, — почувствовав, куда клонит Просо, чуть ему по шее не дал. Да сдержался. Знает он Просо, тот с чужого голоса «поет». Сам хотел все разузнать и вывести этого субъекта на чистую воду. Поддакивал ему, где надо и не надо. Просо, в свою очередь, подумал, видимо, что обработал парня.
А сегодня… Сегодня Павла завербовали, если так можно выразиться. В качестве кого и куда он и сам не знает. В роли вербовщика выступал некий Николай Иванович, как он представился. Павел видел его впервые, где он работает, ему неизвестно. Но тот хорошо осведомлен о Павле и его дружках, похоже, что со слов Просо. Павел дурачился, торговался даже, спрашивал, что он получит за свое согласие. «Вербовщик» пообещал всерьез хорошую плату, о чем просил пока поверить ему на слово. Ничего конкретного при этом Николай Иванович ему вроде бы не сказал, все больше намеками на будущее оперировал. Но держался уверенно. Намекнул, что у него везде свои люди, и, если что, Павлу придется туго.
Здесь Павел и понял, что шутки кончились. Растерялся. Затем допустил большую ошибку — увидев меня на улице, окликнул, да еще так неудачно. Хотел мое внимание к этому Николаю Ивановичу привлечь, влип по-крупному. Сразу после этого Николай Иванович ему сделал серьезное внушение — у них, мол, так не делается. И как тот ни пытался объяснить свою выходку бесшабашностью, похоже, ему не поверил. Расстались они сразу после нашей встречи, и незнакомец пошел на выход с территории комбината, запретив Павлу сопровождать его дальше.
Полковник слушал молча, и только легкое постукивание торцом карандаша по столу — его давняя привычка — показывало, что он внимателен.
— Все? Что думаешь по этому поводу, Василий Петрович?
— Похоже, враг действует. Диверсант? Или даже резидент?
— Не спеши с выводами, капитан. Парню веришь?