- Хорошо. До свидания, - устало произнес инспектор.
Нильсен остался наедине со своей кружкой и только сейчас сообразил, что ни одного документа, подтверждающего личность и полномочия своего собеседника, так и не увидел. Оценив же содержимое конверта, он решил, что это гораздо лучше любых документов.
Лартинг приехал в Копенгаген по приказанию Рачевского с целью обеспечения прохода эскадры адмирала Рожественского через воды Северного моря и должен был поставить задачу двум агентам, и вот, здравствуйте, одного из них убивают. Ларсена завербовали два года назад, старик вырастил дочь один, жена умерла, когда Марии было всего четыре годика. Ларсен служил на необычном судне, так называемом плавучем маяке, и почти все время торчал в море, ребенка фактически воспитывала мать Ларсена. Время пролетело быстро, и вот уже минуло три года с тех пор, как дочь вышла замуж за состоятельного бельгийца и покинула отца. Ларсен любил женщин, но боялся заводить серьезные романы, чтобы не расстраивать маленькую дочь. В конце концов дочь уехала, а мать умерла, он остался один, но возраст, чертов возраст, уже мешал налаживать любовные связи с молоденькими красавицами. Нужны были деньги, много денег, но дочь как-то не очень помогала отцу. Сказать по совести, и вовсе его забыла.
Лартингу же наблюдатель в должности смотрителя маяка и капитана судна был как нельзя кстати. В общем, они нашли друг друга. Переговоры прошли быстро, и сделка состоялась, тем более что Ларсену не предлагалось работать против родной Дании. Российского агента интересовали совсем другие страны. Ларсен оказался очень толковым и полезным агентом. Со своего боевого поста он отмечал все интересовавшие русских суда и перевозки. Кроме того, маяк был снабжен радиосвязью. По настоянию и при помощи русской разведки Ларсен освоил это современное оборудование и вовсю пользовался служебным положением. Так что Лартинг в некотором смысле чувствовал себя осиротевшим. Однако делать было нечего. Надо было выяснить все обстоятельства этого преступления и в то же время выполнять поставленную задачу.
«Обезвреживали русского агента или случайного свидетеля какого-то события, или и то, и другое?» - ломал голову Лартинг, идя по набережной. Он искал злополучный плавучий маяк. Одиноко стоящее судно он увидел издалека. Оно выделялось своим красным цветом и необычной высокой надстройкой. Лартинг хотел зайти на судно, но трап был убран, и пришлось довольствоваться только внешним осмотром. Судно действительно было потрепано, о чем говорила довольно внушительная вмятина в носовой части по левому борту, которая даже несколько достигла форштевня, слегка свернув его набок. Глядя на эти повреждения, Лартинг опять представил изуродованное тело своего агента. Мысль о катане пришла ему почти сразу, как только удалось узнать некоторые подробности о совершенном преступлении. С началом войны европейская пресса стала проявлять повышенный интерес ко всему японскому. На страницах газет и журналов появилась масса статей на эту тему. Особенно много материалов было посвящено загадочным самураям и их почти мистическому оружию. Русский агент, изучая врага, читал все это и еще много другого, в том числе и секретную информацию, приходившую с Дальнего Востока, так что мог считать себя вполне подкованным. Кроме этого, однажды наблюдая в Гулле за морскими японскими офицерами, которые прибыли принимать новые корабли, он видел, как они упражнялись со своим холодным оружием. Впечатление это произвело сильное.