— Дура! — заорал грубый голос прямо на ухо. — Дура! Дура!
Она недоуменно глядела на собеседника, не зная, чего ожидать, когда тот опустил голову, закрывая предательски заблестевшие глаза, и спросил глухо:
— Что ты делаешь со мной? Чего добиваешься?
— Я просто устала, — проронила невольница, понимая, что убивать её пока не собираются. Безразличие к происходящему постепенно отхлынуло, уступая место странной болезненной пустоте и пугающему волнению.
— Я тоже устал, Ева, — прорычал мужчина, не поднимая головы. — Уже давно… Я пытался сбежать от этого, но каждый раз возвращался. Я не хотел идти домой, потому что здесь была ты! И потому же мечтал вернуться! Я решил с самого начала, что ты принадлежишь моему брату! И всё равно не мог устоять перед соблазном. Приходя поздно ночью, надеялся, что не увижу твоего лица, твоих вечно печальных глаз… Но я чувствовал твой запах! И шёл к тебе, повинуясь ему! Ева, — он ещё сильнее сжал руки на плечах девушки, вдавливая её в стену, — я сходил с ума каждую ночь, работал до изнеможения, чтобы не хватало сил на мысли о тебе! Я был грубым и бесцеремонным, в надежде, что тебя всегда будет воротить от моих прикосновений! Так надеялся, что всё пройдёт, когда ты целиком отдашься Кирану, что будешь нежиться в его постели, и у меня просто не будет больше шанса взять тебя силой. Но ты пришла ко мне! Ты говоришь, что я дьявол?! Но кто же ты тогда?! Кто ты, раз добровольно идёшь в объятья дьявола?! — боль в сдавленных мышцах становилась невыносимой, но пленница боялась пошевелиться, сдерживала мучительный стон. — Я мечтал, что станет легче, когда ты согласилась принадлежать нам обоим! Что все мы получим желаемое. И я мог бы наслаждаться улыбками и милыми разговорами, твоим теплом, твоим новым образом без этой душераздирающей печали в глазах! Но нет…
Он опустил руки и, запустив пальцы в растрепавшиеся тёмные волосы, бессильно сполз на пол.
— Я дурак, — произнёс он тихо, сжимая голову ладонями.
Девушка постепенно приходила в себя, пытаясь понять и принять всё услышанное. Наконец она нерешительно опустилась на колени перед мужчиной, помедлила немного и легонько коснулась кончиками озябших пальцев его руки. Брюнет затих на секунду, затем поднял непонимающий, потерянный взгляд. Она придвинулась ближе, обняла за плечи, бесстрашно глядя в глаза.
— Ева, — прошептал Трой еле слышно, — я больше не могу тебя ни с кем делить.
Она ничего не ответила, лишь слегка улыбнулась и, решившись, прильнула к тонким губам в долгом, глубоком и как никогда нежном поцелуе.
— Я люблю тебя, — прошептал тихий голос, когда волна жаркого наслаждения отступила и в желтоватом электрическом свете любовники прижались друг к другу, лёжа под влажным одеялом, на постели, остывающей от страсти, наконец, желанной им обоим.