— Просыпайся, соня, — послышался нежный призыв где-то совсем рядом. Он мягко развеял остатки дрёмы, и девушка нехотя открыла глаза, — пора принимать лекарства, — произнёс Саша с добродушной улыбкой. Но подруга смотрела сквозь него взглядом полным неведомой ему печали, а по бледным щекам уже бежали неудержимые слёзы горькой утраты.
— Он соврал, — прошептала Ева, не приходя в себя. — Он ведь соврал…
Мужчина прижимал к себе беззвучно рыдающую возлюбленную — вот уже минут двадцать, как она проснулась и с тех пор никак не могла успокоиться. Тонкие пальцы сжимали промокшую от слёз рубашку, пылающее жаром тело непрестанно подрагивало в бережных объятьях. Блондинка раскрасневшимся лицом уткнулась в горячую грудь покровителя, губы её шептали что-то невнятно, а слёзы всё текли и текли, не желая останавливаться, не в силах унести из сердца память о последних словах любимого волка, пророчившего новую встречу и ушедшего навсегда.
— Ты в порядке, милая? — тихо спросил взволнованный голос, когда хрупкое тело девушки наконец перестало содрогаться в неуёмных рыданиях. Она чуть отстранилась, взглянула из-за нависших перед лицом прядей золотых волос в тёмные глаза Саши. Взглянула и застыла, завороженная их живой, тёплой глубиной. Как она не замечала раньше? Как не понимала? Эти глаза, с такой любовью и нежностью глядящие на неё сейчас, и те загадочные глаза, которыми взирал на писательницу сероволосый мужчина из снов, не просто схожи — они одинаковы. Сама того не подозревая, она воплощала Тимора с него — со своего лучшего друга. Набросив ему лет десять, напустив таинственной задумчивости во взор и посеребрив длинные волосы — Ева от самой себя скрыла сходство мальчика с мужчиной. Но сейчас, когда Саша сам так повзрослел…
Она молчала, не в силах ответить на простой вопрос, не в состоянии понять, кого же видит перед собой. Молчала и не могла оторваться от ласковой бездны тёмных глаз. Её покровитель, её светлый ангел надежды так давно был рядом, так давно шёл с ней по одной дороге, терпеливо оберегая от падений, заботливо помогая подняться, если подруга всё же оступалась. А она — глупая, мечтательная школьница, видела его лишь во снах, не замечая, что хранитель давно уже явился перед ней воплоти. Ах, Тимор, ты знал… Знал и молчал. Но прощаясь, с печалью во взгляде ты был уверен, что ОН сохранит твою любовь, что защитит её, что рядом с ним, твоя создательница не угодит вновь в темницу собственных воспоминаний. Ты был лишь тенью реального человека, но наивная девочка не смогла различить, кто из вас настоящий. И ты заменил свой прообраз, встал на его место, превратился в спасительный свет для трепетной души. Только сон не мог длиться вечно и, придя к его окончанию, ты безропотно отпустил свою любовь, доверяя её надёжным рукам человека, добровольно ставшего лишь твоей тенью.