«Ты шагнул через свою гордость, чтобы признаться мне?» — эта мысль мягко опустилась и накрыла собой всё волнение и обиду.
— Ты не солгал, — девушка добродушно улыбнулась сквозь вновь навернувшиеся слёзы, Тимор удивленно поднял брови, он не ожидал и не понимал такого ответа. — Ты не солгал, — повторила она, — ты сказал, что я смогу вернуться, когда захочу. Сейчас я этого не желаю. А значит, пока я не пожелаю, твои слова не станут ложью.
— Ложь есть ложь. Твоё нежелание уйти не меняет сути, — мужчина опустил глаза.
— Думай, что хочешь, — Ева снова улыбнулась и в улыбке её было столько доброты и доверия, что сердце Тимора сжалось от осознания скверности собственного поступка, захотелось всё ей рассказать, во всём признаться, — я верю тебе, — тихо добавила девушка, окончательно разбивая лёд, сковывающий его чувства.
— Ева, — он смотрел на спутницу взглядом полным душевной боли и тёплой нежности, которую давно прятал в глубине своего мрачного сердца, — я должен рассказать тебе кое-что.
Зелёные глаза взирали на него с верой и ожиданием.
— Я действительно не могу ответить на все твои вопросы. Но я постараюсь рассказать тебе, как можно больше. Прошу тебя, сядь.
Девушка сделала шаг вперёд, чтобы сесть на кровать рядом с собеседником.
— Нет, — резко вскинув руку, он указал на стул, стоящий у противоположной стены, — прошу тебя, я объясню позже, но только не рядом со мной.
Ева обиженно надула губы, но послушалась и опустилась на стул, выпрямившись и сложив руки на коленях.
— Мы с тобой всегда были очень близки, — начал свой рассказ мужчина, — скажем так, мы познакомились, когда тебе было несколько месяцев от роду. А когда тебе исполнилось четырнадцать, я стал таким, каким ты видишь меня сейчас.
— Четырнадцать? — Ева невольно перебила собеседника. — А сколько мне тогда сейчас? — она на миг задумалась, пытаясь вспомнить — Мама и папа всегда уходили от ответа, когда я спрашивала, а когда мы праздновали мой день рождения, они вообще сказали, что он первый!
— Тебе не кажется, что это глупо? — усмехнулся мужчина.
— Кажется, — девушка смущенно опустила глаза, — но я не решилась спорить с родителями.
— Предпочла просто поверить?
Ева не ответила, только сразу заметно погрустнела. Тимор продолжил:
— В тот день рождения, тебе исполнилось семнадцать. Но не злись на родителей, у них была причина не говорить тебе. По той же причине и я сейчас не могу рассказать тебе всего, что знаю.
— Значит, ты будешь врать? — голос девушки звучал так, будто она уже смирилась и была готова поверить в любую ложь.
— Нет, я расскажу лишь допустимую часть правды.