Конечно, речь шла о телефоне. О чём же ещё?! Чуть не подавившись от испуга, Ева выглянула в коридор, спросила с самыми невинными глазами:
— Что потерял, пап?
— Да так, ничего, — буркнул мужчина, копаясь в ящиках комода. — Телефон не помню куда положил, — он взглянул на Еву, прищурившись, от чего у неё всё похолодело внутри. — Солнышко, глянь, пожалуйста, в нашей с мамой комнате, на тумбочке рядом с кроватью.
Мысленно девушка выдохнула с невероятным облегчением, а внешне лишь послушно кивнула, улыбнулась и побежала в родительскую комнату. Там сразу же достала телефон из кармана и с радостным криком «Нашла!» кинулась обратно в коридор.
— Спасибо, милая, — поблагодарил мужчина, собираясь уже снова выходить на улицу.
— А ты куда? — спросила непонимающе Ева. — И где мама?
Отец глянул на неё так, будто только что сказал о своих планах, а она тут же спрашивает снова.
— За билетами конечно. Там к обеду такая очередь будет, что до вечера будем стоять, а я сейчас быстро съезжу, пока народу немного. Мама в магазине, сейчас вернётся.
— Хорошо, — девушка улыбнулась радостно и, чмокнув отца в щёку, снова убежала к себе в комнату.
Теперь, в соответствии с планом, нужно было составить письмо для Яна Филиппова — лечащего врача Евы. Сочетание имени и фамилии пожилого доктора сейчас показалось каким-то смешным, только в этот момент она вспомнила, что мужчина был иностранным иммигрантом. Ещё его родители приехали со своими детьми в этот тихий провинциальный городок, спасаясь от войны, захлестнувшей их страну, и сменили фамилию Филипс на Филипповых. По крайней мере, так когда-то рассказывал девушке сам доктор, ещё до того, как та потеряла память. Её всегда смешил его забавный акцент.
По плану, письмо должно было быть написано, будто ещё три года назад и говорить о том, что все свои записи, «в случае чего», она хочет передать своему лучшему другу Александру. Девушка начала было выводить аккуратные буквы, но вспомнила, что доктор был знаком с её лучшей подругой Кариной. Да, с той Кариной, с которой Ева выросла вместе и по характеру которой написала своего персонажа Катрин, лишь слегка изменив имя. Кариной, которая теперь была мертва. Безнадёжно, навсегда стёрта из жизни. Нужно было сказать в первую очередь о ней. Но рука отказывалась двигаться, чтобы написать это имя, а на глаза наворачивались слёзы. Пересилив себя, Ева, всё же, дописала неровным почерком: «… лучшей подруге Карине или другу Саше» — и подписалась той смешной размашистой, нечитаемой закорючкой, которой подписывалась в четырнадцать лет. «Может, стоило написать полные имена и фамилии?» — подумала Ева, перечитывая небольшое письмо, но сама себе в ответ помотала головой: «В четырнадцать, я бы написала именно так». Она сложила письмо и положила в чистый белый конверт, коих в доме было огромное количество — мама почему-то очень любила любые записки и послания раскладывать по конвертам, она считала, что так всё выглядит аккуратнее. «Ещё, я бы обязательно вложила фотографию, где мы с Кариной и Сашей втроём» — подумала девушка, вздыхая. У них была одна любимая фотография из загородной поездки с классом, когда-то она им всем очень нравилась, у каждого было по экземпляру. У Евы он стоял в стеклянной рамочке на письменном столе. Но ни одной фотографии из её прошлого теперь не было. Быть может, она ещё сохранилась у Саши, но теперь не было телефона, чтобы позвонить и спросить его. Девушка снова вздохнула и убрала конверт в сумку. Можно было собираться в зоопарк.