Я был свидетелем той драки.
Отец приказал Ябтонге, Лару и мне идти на берег и нарезать ивняка для плетения пастей. Едва чумы скрылись за деревьями, Гусиная Нога и Ёрш остановились, поглядели друг на друга, молча бросили на землю ножи и сцепились.
Схватка была долгой и прекратилась, когда Лар, изловчившись, несколько раз ударил Ябтонгу коленом под дых. Тот упал, извиваясь червем.
Из стойбища, будто узнав обо всем, бежал Блестящий. Мы оторопели от страха, и какое-то время стояли и смотрели, как мучается Ябтонга. Когда он сделал первый вдох, похожий на олений хорк, Лар протянул ему руку, помогая подняться.
Но тот поднялся сам и сквозь одышку произнес:
— Подожди… придет время — на твоей спине ездить буду.
Он посмотрел на меня.
— И на твоей. Все будем ездить на ваших спинах.
Сказав это, Ябтонга начал падать, и младший брат проворно подставил ему плечо.
Они пошли в стойбище. Лар остался на берегу — и я с ним. Слова Ябтонги так поразили нас, что мы не думали о страхе наказания: мы смотрели друг на друга, будто спрашивали — что они значат? Лар и Ябтонга не раз говорили друг другу злые слова, но эти были особенными, мы чувствовали — в них, помимо злобы, есть что-то еще.
Нам, так же как и Ябтонге, шел пятнадцатый год. Широкий человек приказал беречь тайну, и о своем происхождении мы не знали, считая себя родными детьми Ябто и Умы.
И взрослые до этих дней жили в покое, видели, как сыновья понемногу превращаются в мужчин и были этим довольны, забыв о том, что их разум тоже растет.
В раннем детстве родные дети Ябто не обращали внимания на то, что у Вэнга и Лара одно лицо. Теперь они видели это. Кроме того, Ябтонга начал раздаваться вширь, как отец, а Явире был мягок телом и имел такие же пышные щеки, как у матери. А эти двое — хоть и разные по росту — оставались сухощавыми, с прямыми оленьими лицами, и волосы их имели тускло-серый цвет, не похожий на яркие черные головы прочих обитателей стойбища.
От рождения и до сей поры между детьми не делали никакого различия. Но сомнения зудели в головах сыновей широкого человека.
Однажды Ябтонга спросил у матери, когда она родила Вэнгу и Лара. Раньше его или между ним и Блестящим? Вопрос застиг Уму врасплох: занятая тяжелой работой — она скоблила шкуру, — мать не смогла ответить сразу и внятно.
— Так и есть, — помедлив, сказала она. — Ты старший, Явире — младший.
Ябтонга хотел было спросить, на сколько он старше однолицых братьев, но мать прогнала его, — было видно, что любопытство сына для нее тяжелее скобления шкур.
Зуд в голове становился сильнее, и в конце концов Ябтонга так осмелел, что подошел к отцу и спросил прямо: