- Почему вы здесь скандалите?
- Вас ищем! - улыбнулась в ответ Лизавета.
Глеб почтительно промолчал.
- А в чем дело? - Валерий Леонтьевич скорчил удивленную мину.
- Как в чем? Вы же обещали разузнать, как там несчастный любитель водочки из буфета. - Лизавета старалась говорить обиженно и в то же время кокетливо, в стиле, приятном для уха постаревших покорителей сердец.
Валерий Леонтьевич немедленно откликнулся:
- Да, да, помню, вот только замотался. Здесь... - Он возвел глаза к потолку, чтобы кто-нибудь, не дай Бог, не подумал, будто "здесь" - это просто здесь, а не в эшелонах власти. - Здесь такое творится... Немудрено забыть обо всем.
- Так как он?
- Вы были правы. Инфаркт. Спасти не удалось. Не берег свое сердце. Такие дела.
- А кто он? Что он здесь делал?
- Он-то? Мелкая сошка. Второй помощник одного не очень заметного депутата, Игоря Ивановича Поливанова. Я знаю этот тип людей. - Валерий Леонтьевич кривовато ухмыльнулся. - Они с энтузиазмом крутились сначала вокруг тех, кто шумел на митингах, потом в Верховном Совете Союза, далее перебрались в Верховный Совет России, а затем их унаследовала Дума. Незаметные, незаменимые и восторженные. Сателлиты. Своего рода группа поддержки, вроде девочек в коротких юбочках, что размахивают букетами на состязаниях по американскому футболу.
- Имя-то у этого сателлита есть?
- Владимир Дедуков. Пятьдесят два года. Когда-то, очень давно, работал в Институте всемирной истории, специалист по средневековью, научный сотрудник, правда, младший. - Просто кривая ухмылка Валерия Леонтьевича постепенно переросла в ухмылку сардоническую. Злую, даже злобную. Так, скорее всего, усмехались пресыщенные римские сенаторы. - Потом переквалифицировался на историю современности. И... сердце не выдержало.
- Вы иронизируете, Валерий Леонтьевич! Интересно почему? - Лизавета похлопала ресницами и вообще постаралась сделать взгляд предельно наивным: что недозволено простым смертным журналистам, то позволено куклам Барби. Она наверняка знала, что мужчины типа этого председателя ассоциации журналистов пустоголовым куклам Барби прощают все.
- Не плакать же! Не люблю прихвостней! - По непонятным причинам самого себя, с удовольствием тусующегося среди важных и особо важных персон, Валерий Леонтьевич прихвостнем не считал. - И вообще, милая Лизавета, зачем вы забиваете свою прелестную головку черт знает чем? - В голосе Валерия Леонтьевича зазвенели отеческие нотки, глаза заволокло мечтательно-маслянистой пленкой.
Обычно после заданных таким тоном вопросов мужчины приглашают в ресторан, где начинают сетовать на горькую холостяцкую судьбу. Так поступают все мужчины, женатые в том числе.