Хамовники… Александр Васькин рассказывает историю, как в 1927 году злоумышленник пытался облить и поджечь письменный стол Толстого в его кабинете. И ведь облил и поджег! Но откуда-то появился офицер и овчинным полушубком накрыл огонь – точно ангел-хранитель в советской форме…
И оказывается, что именно Толстой «матерьяльно» неуничтожим. Вернее, наследство его неучтожимо, вот именно конкретное, материальное наследство. А ведь был искус у его старших сыновей продать Ясную Поляну за миллион – предлагали! Но Софья Андреевна сказала жесткое «нет», и дети подчинились, как во всем, в конце концов, подчинялись матери, более сильной и властной, чем отец. Дом в Хамовниках был, впрочем, продан за сто двадцать пять тысяч рублей, как пишет автор этой книги. Но продан не частному лицу, а Московской городской управе с тем, чтобы там открыли музей. Его и открыли в 1918 году, в самую голодную и беспросветную годину гражданской войны. И он сохранился до наших дней, и каждый сегодня может увидеть буквальную обстановку жизни Толстых в Москве, как и в Ясной Поляне.
Вот интересно – почему в 1882 году, желая переехать с семьей из «карточного» дома в Денежном переулке (там было шумно, там всё раздражало писателя!), он выбрал для покупки именно дом Арнаутовых в Хамовниках? Называется много причин, главнейшие из которых – наличие прекрасного сада, своего колодца и отдаленность (тогда) от шумного и суетного городского центра.
Но вот еще причина, о которой сам Толстой не думал, но чувствовал её подсознательно: дом этот, построенный в начале XIX века, не сгорел во время наполеоновского нашествия на Москву. Не сгорел он опять же по разным называемым причинам. Во-первых, наличие обширных садов не позволяло быстро распространиться огню. Во-вторых, в этом районе Москвы французы сами собирались зимовать и, стало быть, охраняли дома от поджогов с особым тщанием. Зимовать французам не пришлось, но многие дома, и это здание тоже, остались стоять.
Последний резон (его приводит Александр Васькин) исторически несомненен. Но немцы из танковой армии Гудериана (и сам Гудериан) как раз зимовали в толстовском имении Ясная Поляна. И, уходя, они как раз пытались сжечь дом – возможно, из ненависти бегущих завоевателей. Что помешало им это сделать? Ведь даже колодец возле дома оказался засыпанным, его пришлось расчищать работникам музея и окрестным жителям прямо во время пожара. Сотрудница музея рассказала мне и еще одну поразительную историю. Один из немецких офицеров хотел забрать в виде трофея диван, на котором родился Толстой. Но хранительница усадьбы, оставшаяся беречь дом и не бежавшая в эвакуацию, встала на его пути. Именно так! Безоружная женщина против озлобленного, драпающего немца! И немец дрогнул. Всё, что он смог сделать, – порезать кожаную обшивку дивана своим армейским ножом. И порезы, зашитые, тоже сохранились до наших дней – как материальное свидетельство вот такого странного поведения людей на земле и как факт торжества ненасильственной морали, которую так проповедовал Толстой.