Разбежавшиеся дамы собрались снова и осыпали ласками «бедного ангела».
— Милая Каролина, — сказала советница с кротким упреком, — неужели вы не могли присмотреть немного за ребенком?
— За несколько минут до того вы запретили мне выходить из дома, — мрачно возразила Фелисита, бросая на молодую женщину проницательный взгляд.
— Почему это, Адель? — удивленно спросила госпожа Гельвиг.
— Боже мой, тетя, — не смущаясь, ответила вдова, — ты поймешь это, если посмотришь на ее волосы. Я хотела избавить всех нас от того дурного впечатления, которое производит неряшливость.
Фелисита растерянно схватилась за голову: гребень, никогда не сидевший крепко в этих густых, упрямых волосах, выскользнул и лежал, вероятно, в ручье. Распущенные локоны окружали сиянием щеки и плечи девушки, еще осыпанные водяными каплями.
— Так-то вы благодарите за спасение вашего ребенка? — резко спросил адвокат, не спускавший глаз с Фелиситы.
— Как вы можете быть так несправедливы ко мне, господин Франк! — обиженно воскликнула советница. — Мужчина никогда не поймет материнского сердца. В первую минуту невольно сердишься на того, кто мог бы предотвратить опасность, хотя и признаешь с благодарностью, что эта небрежность искуплена спасением… Дорогая Каролина, — обратилась она к молодой девушке, — я никогда не забуду сегодняшнего дня… Если бы я могла сейчас доказать вам свою благодарность! — Она быстро сняла с руки браслет и протянула его Фелисите. — Возьмите этот браслет, он мне очень дорог, но за жизнь моей Анхен я с радостью пожертвую самым любимым!
Глубоко оскорбленная Фелисита оттолкнула руку советницы, хотевшей надеть ей на руку браслет.
— Благодарю вас, — сказала она, гордо откинув голову, — я никогда не приму вознаграждения за любовь к ближнему, а тем более — жертву… Вы сами сказали, что я только искупила свой недосмотр, и потому вы мне ничем не обязаны.
Госпожа Гельвиг почти вырвала у советницы браслет.
— Ты с ума сошла, Адель! — проворчала она сердито. — Что ей делать с этой вещью? Подари ей простой, прочной материи на платье, вот и все!
— Я нахожу, что мы все жестоко относимся к вам, — сказал Фелисите Франк. — Сначала вас оскорбили, предложив вам золото, а затем мы равнодушно оставляем вас в мокром платье… Я побегу в город и вышлю вам и малютке все необходимое.
Он поклонился и вышел.
— Дурак! — раздраженно сказала госпожа Гельвиг, обращаясь к дамам, с сожалением посмотревшим вслед Франку.
Профессор, занятый ребенком, не проронил ни слова; но с того момента, как советница предложила молодой девушке браслет, он сильно покраснел… Наконец он предоставил завернутую в плед девочку нежным рукам дам и направился к двери. Фелисита ушла в угол и прислонилась к стене; мертвенная бледность лица, нахмуренные брови и сжатые губы ясно показывали, что она испытывала сильную боль от обожженной руки. Взор профессора остановился на молодой девушке, и через мгновение он стоял перед ней.