Наденька кинулась к Луизе и влепила ей пощечину, оставив на щеке кровавые царапины от своих длиннющих ногтей. Луиза размахнулась было – ответить тем же, однако Сухово-Кобылин оказался перед нею, загородив Наденьку, и оплеуха досталась ему. Он сильно толкнул Луизу, и та отлетела в угол, упала на пол кучкой скомканного тряпья…
Досматривать, на чьей стороне будет победа в этом сражении, Наденька не стала: вылетела вон и ринулась домой, ничего не видя от глубочайшего душевного потрясения.
Какой кошмар! Какой кошмар! Неужели ей, Надежде Нарышкиной, дочери члена Государственного Совета барона Ивана Кнорринга, жене губернского секретаря Александра Нарышкина, одной из красивейших и бонтоннейших дам Первопрестольной, ей, истинной светской львице, выпало пережить такую вульгарную сцену и даже участвовать в ней!
Драться с соперницей! Драться из-за мужчины! Словно какие-нибудь прачки или… или животные!
Вот именно, животные или даже насекомые! Наденька вдруг вспомнила, как ее фрау учительница естественной истории (она получила хорошее домашнее образование) рассказывала, что среди животных очень часты crimes de passion, преступления по страсти. Самки-воительницы муравьев породы formika rubifarbis часто приходят в такую ярость, что набрасываются и кусают других самок, личинок и муравьих-рабынь, которые стараются их успокоить и крепко держат до тех пор, пока припадок гнева не минует. Эта Луиза была на шаг от того, чтобы совершить это самое crime de passion, жертвой которого пала бы она, Надежда Нарышкина!
Наденька не помнила, как очутилась дома, как, минуя бальную залу, взбежала в детскую. Здесь мирно горел ночник, нянька дремала на топчане, трехлетняя Оленька спала в своей кроватке.
Наденька мгновение постояла, пытаясь отдышаться, нервно потирая ледяные от волнения руки, потом вышла. Ужасно хотелось броситься к себе в будуар, отсидеться там, хорошенько поплакать, ведь ничто не приносит такого облегчения смятенной душе, как обильно пролитые слезы… Но нельзя, нельзя, нужно идти к гостям!
Входя в залу, Наденька бросила мимолетный взгляд в зеркало. Щеки горели, словно нахлестанные, как будто не она отвесила пощечину Луизе Деманш, а, наоборот, соперница достигла цели. Но все же Наденька была хороша, чертовски хороша! Как бы ни ярилась эта вульгарная французская дура, яблоко раздора по имени «Александр Сухово-Кобылин» достанется не ей, а прекрасной тигрице (вот именно – тигрице, а не кошке!) Наденьке Нарышкиной!
И она вошла в залу, как никогда уверенная в себе, своей красоте и неотразимости. И если бы в эту минуту некто всеведущий шепнул ей в ухо, что она никогда больше не увидит своего любовника, более того – не захочет его видеть, будет избегать встреч с ним истовее, чем черт избегает ладана, и причиной этого станет не что иное, как одно crime de passion, Надежда была бы страшно изумлена и, конечно, не поверила бы этому прорицателю.