Бабка приоткрыла беззубый рот в неприязненной усмешке.
— Болезнь моя известная, — сказала она, — только тебе ее не вылечить. Ни ты, ни я — никто не вылечит. Старость называется моя болезнь.
Лида смутилась.
— Но если у вас что-то болит…
— Ты сколько прожила? — спросила бабка. — Двадцать лет прожила?
— Двадцать один.
— А я — семьдесят четыре. Вот сколько! Семьдесят четыре.
— Знаете, — перебила Лида, — меня там ждут. Если вы не болеете, так зачем вы пришли?
— Поглядеть на тебя пришла, — откровенно призналась старуха, — какая ты есть. И другие поглядеть пришли. Деревня наша отдаленная, новых людей мало — вот и любопытствуем. А лечиться к тебе не пойдут. До тебя парень был — к нему не ходили. Год прожил да уехал. Сбежал. Ты тоже сбежишь.
— Уходите, — дрожащим голосом потребовала Лида, — уходите сейчас же, я не хочу вас слушать. И не сбегу я, слышите? Ни за что не сбегу!
— Гонишь? — зловеще проговорила бабка и, поднявшись со стула, выпрямилась во весь рост. — Вот как ты со старым человеком обходишься — взашей гонишь? Ладно, я уйду. Все уйдем. Сиди тут одна. Никто к тебе ходить не будет. Сиди да пей казенный спирт. В Глухове фельдшер от казенного спирту пьяницей стал. Так он хоть понимает чего-то, порошки может выписать, а ты ничего не понимаешь.
— За что вы так? Что я вам сделала? — спросила Лида и заплакала, закрыв лицо руками.
Она не слышала шагов — старуха Лиходеева ступала совершенно бесшумно, только скрипнула дверь и потом донесся ее хрипловатый голос.
— Слыхали, люди? — вопрошала бабка. — Слыхали, как она со мной? Уходи, говорит. Ты, говорит, старая, тебе, говорит, помирать пора, а не лечиться. Выгнала. Не стала лечить. И вас не станет. Ей лишь бы деньги получать.
Лида вскочила, вытерла лицо рукавом халата и кинулась к двери.
— Зачем вы так бессовестно лжете? — крикнула она бабке Лиходеевой.
Та только кольнула ее злым взглядом и сказала не Лиде, а ожидавшим приема больным:
— Вот она какие слова говорит старому человеку! Дети мне таких слов не говорили. Ни внуки, ни чужие — никто. Лечитесь у ней… Она вас налечит… Покалечит…
И старуха Лиходеева, глядя прямо перед собою, направилась к двери.
— Следующий, входите, — сказала Лида.
Очереди ожидали человек шесть. Но на приглашение Лиды никто не встал. Люди молчали и не смотрели на фельдшерицу.
— Это неправда, — сказала Лида, — я совсем не говорила ей, что не буду лечить. Она сама меня обидела.
Молодая девушка с болезненно разрумянившимися щеками тяжело поднялась со скамейки. Лида подхватила ее под руку, провела в кабинет.
Пока она ее принимала, остальные пациенты исчезли. Лида сидела до вечера — никто не пришел.