– Ну чем-чем? – растерялся Гришайло. – Естественно, желанием скрасить одиночество, создать семью…
– Надо же, не мог по-людски, как все мужики! – достаточно громко произнес кто-то из присяжных.
– Прошу соблюдать порядок! – немедленно одернула Зуева. – Подобные высказывания могут быть квалифицированы как оскорбление личности свидетеля.
У Добровольского, несомненно, тоже услышавшего реплику, ни один мускул на лице не дрогнул.
– Защита просто пытается восстановить атмосферу, сложившуюся в доме гражданина Добровольского, – примирительно уточнила защитник, чем лишний раз убедила Зуеву, что за ее с виду многозначительным вопросом особой следственной глубины нет. Так, не более чем бабье любопытство. Но так или иначе, нужный эффект защитником был достигнут.
– Продолжайте, Виталий Титович! – Зуева предложила прокурору вернуться к своим обязанностям. – А вас, Екатерина Степановна, прошу впредь не нарушать ход заседания.
– Но ведь интересно, – наивно и даже несколько смешно извинилась защитник. – Другие всю жизнь тратят, чтобы получить опекунство, а тут, оказывается, легко получить право опекунства сразу над двумя… Высоко!
Не найдя подобающих слов, чтобы закончить свою мысль, она лишь развела руками.
– Предположительно, в дальнейшем Добровольский собирался удочерить Уфимцеву, – продолжил Гришайло. – Он понимал, что не сумеет по-другому добиться разрешения. В силу уже замеченного моим процессуальным оппонентом, товарищем защитником, соответствующие органы, скорее всего, не дали бы согласия.
– Протестую, ваша честь! – вновь вскочила с места адвокат.
Зуева с удивлением на нее посмотрела, как бы вопрошая – что та на сей раз имеет в виду?
– Предположения прокурора относительно намерений свидетеля ничем не подкрепляются, – пояснила Черняк.
– Вы правы… – на всякий случай судья заглянула в лежащий перед ней листок, – Екатерина Степановна. Однако в самом факте желания удочерить ребенка нет ничего криминального или плохого. Или вы располагаете какой-либо дополнительной информацией?
Судья лишний раз захотела убедиться в том, что за вопросами адвоката ничего не стоит.
– Нет, не располагаю, – сникла адвокат.
– Тогда, если вы не возражаете и если Виталий Титович настаивает, мы не станем вычеркивать его слова из протокола.
Она и сама пыталась понять, к чему это заявление прокурора. Неужели фиксирует дополнительные юридические зацепки, на случай какого-нибудь неожиданного поворота событий? Скорее всего, прокурор уже выстроил свою твердую линию ведения процесса, от которой, чувствуется, он не намерен ни на шаг отступать.