Ибо для меня наступает конец, несомненный и окончательный; по странной случайности (забавно, правда?) он определяется тоже тремя буквами — тбк… Так говорит врач, считающий слово «чахотка» научным барбаризмом.
Однако я ударился в лирику. Надо кончать.
Мне осталось досказать немногое.
Приемно-передаточная станция Н1-19 заняла место в моей маленькой комнатке. Слышимость была не всегда хорошая; причины этого мне неясны, потому что никаких помех не могло быть для столь коротких волн.
Наши переговоры носили скорее всего характер рассказов. Рассказывали они, а я слушал и задавал вопросы. Именно таким образом удалось мне составить более или менее связное представление о произошедших событиях. Думаю, что, изложив его в этой рукописи, я не погрешил против истины, по крайней мере в основном.
В последний раз, когда мне удалось принять передачу, характер ее резко изменился. Мои вопросы часто оставались без ответа; слова Громова, говорившего в тот раз почти единолично, были отрывисты, и фразы порой обрывались на полуслове.
— Кажется, события разворачиваются, — начал репродуктор голосом Громова. — Нам удалось найти путь из главного зала вниз. Это, должно быть, запасная шахта, совершенно подобная той, в которой движется лифт…
Я задал вопрос:
— Что же вы там нашли?
— Массу всякой всячины. Например, целый ряд ящиков с какой-то полужидкой серой массой. Масса эта, должно быть под влиянием теплоты, пузырится и словно пульсирует…
В этот момент передача смолкла. Только минут десять спустя снова послышался голос Громова:
— Все наши уже там. Спустились по канату. Я держу связь, возвращаясь по временам к передатчику, оставшемуся в ракете. Хьюлетт говорит, что серая масса в ящиках представляет собой какое-то органическое вещество. Она содержится в определенных температурных условиях и питается с помощью сложной системы подводящих каналов.
— Что же это? — спросил я.
— Подожди…
Приемник снова смолк.
— Я думаю, — продолжал через некоторое время Громов, — что на этой планете машинизировано все, даже мышление. Мне приходит в голову — не знаю, возможно ли это — что ящики представляют собой мыслительные аппараты. Быть может, это машины для думанья. Серое вещество мозга, искусственно создаваемое и хранящееся в ящиках. Конечно, это только предположение… Я не биолог, но мысль напрашивается… Биологическая загадка, — сказал Хьюлетт…
Голос смолк и в репродукторе послышался странный шум, вроде того, который раздается иногда в промежуток времени между включением микрофона и началом передачи. Шумы вообще плохо воспроизводятся, и нельзя было угадать, что это за странная смесь шорохов, ударов, глухих стуков и т. п.