Подобный намек вывел ее из себя, она начала извергать резкие слова, точно вулкан лаву:
— Николас, нет смысла вымещать на мне свое недовольство. Вчера вам хватило такта отметить мое просвещенное отношение к жизни. Хорошо, если бы вы могли проявить такое же. Вместо этого вы ведете себя так, как свойственно вашему полу, вы рады, когда я разжигаю ваши желания, и готовы корить меня за то, что не смогли удовлетворить их.
Голос Николаса обрел стальной оттенок.
— Думаю, я не один страдаю от неудовлетворенного желания.
Они стояли на узкой тропинке, сердито глядя друг на друга. Позади светило неяркое весеннее солнце, на зеленой сочной траве прыгали тени. За короткую паузу Серена остыла столь же быстро, как вышла из себя.
— Вы правы, прошу прощения.
Это простое признание уняло его гнев. Николас поднес ее руку к своим устам:
— Вы великодушнее меня. Я безоговорочно принимаю ваше извинение и в ответ приношу вам свое.
Серена отдернула руку:
— Забудьте об этом. Больше тут не о чем говорить. Давайте вернемся в Холл.
Николас кивнул с недовольным видом и, взяв Серену под руку, повел ее по тропинке к дому.
Мистер Мэтью Стамп прибыл в лондонскую адвокатскую контору господ Актона и Арчера. Его встретил старший партнер мистер Тобайас Актон и провел в уютное помещение, окна которого выходили на оживленную Ломбард-стрит.
Отодвинув в сторону предложенный бокал мадеры и не обращая внимания на любезные расспросы мистера Актона о здоровье миссис Стамп и ее сына мистера Эдвина Стампа, Мэтью откашлялся и сразу перешел к сути вопроса:
— В чем заключается срочное дело, потребовавшее моего присутствия? Хорошо, если бы на то были веские причины.
Тобайас Актон бросил на сидевшего напротив человека оценивающий проницательный взгляд юриста. Его клиент был высокого роста и сухощавого телосложения. Выцветшие голубые глаза над аристократическим носом Стампов недовольно уставились на него, однако в целом черты его лица не впечатляли и придавали ему скорее вид зайца, за которым идет погоня. Мэтью довольствовался простой одеждой сельского сквайра, которым он был большую часть двадцати лет, прожитых на гемпширских владениях своего брата. Под его умелым управлением земли графа Веспианского находились в отличном состоянии. Мэтью занимался этими землями столь же ревностно, как он поступил бы, если бы они принадлежали ему самому. «На самом деле, — подумал Тобайас Актон, — он занимается ими так давно, что считает своей собственностью».
А сейчас они действительно стали его собственностью. Адвокат напустил такое выражение лица, будто готовился сообщить плохие новости: