"Наступит день, когда я и Брандр скрестим мечи",решила Реджин. Затем она перепрыгнула с одной ветки на другую, оказавшись на дереве рядом с палаткой Эйдана. Отсюда она могла наблюдать тускло освещенное убранство шатра.
В палатке, Эйдан яростно сорвал с себя тунику, открывая широкие плечи и мускулистую спину, переходящую в узкие бедра. Когда он двигался, под гладкой загорелой кожей перекатывались мускулы.
Великолепный мужчина.
Она с шипением выдохнула воздух.
Он пнул щит, затем сбросил кружку со стола. Эйдан был похож на приближающийся шторм, его гнев возрастал, когда он начал громить свое имущество: оружие лязгало, дерево разлеталось в щепки.
Реджин нахмурившись, склонила голову, изумленная яростью смертного.
Когда шторм над головой разразился первым громом, Эйдан замер. Реджин подумала, что услышала его бормотание: "Молния. Молния?"
Он вышел из палатки, шатаясь, очевидно из-за спиртного, и пошел прочь из лагеря.
Реджин спустилась с дерева и тихо последовала за ним. Он шагал через лес к полю. Он остановился перед древним камнем с рунами — вертикальная каменная плита была больше десяти футов в высоту, с вырезанными символами. В этих Северных Землях их было много — прямой путь быть услышанным Одином.
Эйдан встал лицом к камню.
— Ты даешь мне этим вечером молнию? — С каждым словом его голос становился громче, пока не превратился в крик. — Чтобы напомнить, что я потерял?
Он ударил своим могучим кулаком по камню.
Рот Реджин потрясенно раскрылся от такого богохульства.
Эйдан ударил кулаком снова, разбивая руки в кровь.
— Чтобы напомнить мне, что я не могу найти?
В каждом произнесенном им слове Реджин слышала боль. Она захлестнула ее подобно наводнению, временно вызвав оцепенение собственных желаний. Реджин никогда не знала такой боли — мучение не тела, а разума.
«Или сердца?»
Она не думала никогда, что он дойдет до такого.
Словно ведомая невидимой силой, Реджин подошла ближе. Когда Эйдан снова замахнулся окровавленным кулаком, она остановила его руку прикосновением.
Он замер, но все его тело, казалось, гудело, как и у Реджин: ее молния озарила небо от таких бурных эмоций.
Эйдан медленно повернулся к ней. Дрожащей рукой он потянулся к ее плащу. Она не думала, что он осознавал, что говорит вслух:
— Окажись ею, окажись ею, боги, пусть это будет она.
Эйдан отстегнул ее одеяние, позволив ему упасть к ногам, затем втянул воздух, когда открылось лицо девушки. Его налитые кровью глаза теперь светились серым, осматривая черты ее лица. Брови сошлись вместе, словно Эйдан испытывал боль. Он поднял прядь ее волос, пропустив его сквозь пальцы.