— Блестящая идея, — согласилась Хлоя. — Жаль только, никто не узнает, что это на самом деле ты. Мне все-таки кажется, Антея, что, скрыв свое имя, ты много теряешь.
— Но зато я смогу избежать обвинений недовольных персонажей моих карикатур, — засмеялась Антея, — и камней, которые могут бросать в меня те, кто сочтет себя оскорбленным!
— А они могут рассердиться? — спросила Таис.
Антея пожала плечами.
— Не думаю, — ответила она. — Светские люди живут в своем собственном мире. Они считают себя настолько великими и важными, что им совершенно безразлично мнение о них простых людей!
Сказав это, Антея сразу же вспомнила герцога Эксминстера. Она была уверена, что герцога не интересует ничье мнение, кроме его собственного. И хотя герцог был самым красивым из всех мужчин, увиденных ею в Лондоне, она постаралась поскорее отогнать прочь воспоминания о нем.
Герцог оставил грума с экипажем на дороге и по траве направился к статуе Ахиллеса.
В шесть часов утра в Гайд-парке стволы деревьев еще окутывал легкий туман, а трава была влажной от росы.
За мраморной статуей герцог увидел фигуру женщины, лицо которой закрывала вуаль. Женщина поднялась со скамьи и поспешила ему навстречу.
— Ради Бога, Дельфина, что все это значит? — спросил он, когда женщина откинула вуаль и взволнованно посмотрела на него. — Что за идея назначать свидание на такой ранний час? И к чему вся эта таинственность?
— Я должна была срочно встретиться с тобой так, чтобы муж не узнал об этом, — ответила Дельфина.
— Получив твою записку час назад, я подумал, что мне это снится, — сказал герцог.
— Эдвард неожиданно вернулся вчера вечером в Лондон, — дрожащим от волнения голосом произнесла графиня.
Граф вопросительно посмотрел на нее, ожидая объяснений, и она продолжила:
— У него была на это очень важная причина. Я принесла это с собой. Вот взгляни, Гарт.
Графиня протянула скатанную трубочкой бумагу, напоминающую маленький свиток. Герцог машинально взял его и сказал:
— Может быть, мы присядем? Не люблю испытывать неудобства, если их можно избежать.
— Неудобства! — воскликнула графиня. — Подожди, сейчас ты услышишь, что заставило графа примчаться в Лондон, и забудешь о неудобствах.
Она говорила так взволнованно, что герцог, взглянув в ее лицо, сел на скамью, стоявшую за статуей, и развернул бумагу, которую она сунула ему в руку.
Он сразу понял, что это карикатура. Ему было известно, что граф коллекционировал их.
Герцог взглянул в слабом утреннем свете на рисунок и увидел, что на нем изображен величественный самоуверенный лев с короной на голове, покоящийся на подушках, украшенных гербом Эксминстеров.