Да, это Гай, оставшись один, думал о любимой, причем думал совершенно откровенно, словно та была рядом. После первой же мысли о Юсте она будто откликнулась, стала близкой, осязаемой… Он чувствовал под своими пальцами шелк ее нежной кожи, чувствовал, как она дрожит, словно испуганная козочка, ощутил упругость ее девичьей груди…
Юста старалась задерживать дыхание, потому что ее тело испытывало такое, о чем даже подруге не расскажешь. Она осталась нагой перед мужчиной, точно зная, что этот мужчина — Гай и это его фантазии она сейчас ощущает настолько ярко, словно все происходит в действительности.
Он ласкал ее грудь, ягодицы, все тело, с каждым мгновением ласки становились все более бесстыдными, но противиться им совсем не хотелось, напротив, Юста поддавалась с восторгом. Браслет разогревался все сильней. Губы Гая словно прошлись по всему ее телу, заставляя своей лаской выгибаться дугой.
А потом…
Он взял ее, но так бережно, что она не испытала боли. Или это потому, что фантазия, а не настоящее? Но в этой фантазии Гая она совершала такие бесстыдные движения навстречу его телу, испытывала такие ощущения, что пришлось прикусить губу, чтобы не закричать от восторга, когда внизу живота разлилась горячая волна удовольствия.
Потом она лежала, едва живая от пережитого, замирая от восторга и ужасаясь своим ощущениям и их яркости одновременно.
И только заходившая вдруг ходуном земля под Помпеями заставила ее очнуться. Землетрясение!
Это было равносильно внезапному падению на полном бегу, когда бежишь, не чувствуя под собой ног, и потом вдруг земля у лица, боль и непонимание, что случилось, вернее, как такое могло случиться.
Юста осторожно потрогала браслет. Тот был просто теплым. Ощупала себя — никаких изменений, хотя соски все еще оставались твердыми от возбуждения. И еще дрожали ноги, словно она и впрямь совершала те сумасшедшие движения…
Перевела дух и вдруг положила ладонь на браслет и, озорно улыбнувшись в темноте, представила, как прижимается к спине Гая и целует его нежно-нежно несколько раз. Браслет снова стал горячим, а Гай в ее фантазии замер, словно боясь потерять это ощущение.
Ага! Теперь она знала, как отвечать! Если он может навязывать ей свои фантазии, то и она тоже.
Решив тоже терзать его своими домыслами, Юста все же поспешила выйти на улицу, слишком сильно трясло.
— Ох, не к добру это, — покачал головой Гавий Руф. — Как-то все одно к одному складывается. В Августу сера попала, теперь долго вонять будет, трясет все сильней. Птицы не поют, кошки куда-то подевались.