— Я актриса, — сухо сказала ему Лорис, не позволяя отнять ее индивидуальность. — Если бы я хотела заниматься этим, я бы давно уже работала девочкой по вызову и зарабатывала сотни долларов в день, без всяких огорчений для себя и…
— Оставь это для сцены, сладкая, — оборвал он ее с сарказмом. — Да или нет?
Не говоря ни слова, Лорис собрала вещи и направилась к выходу.
— Давай, давай, тварь бессловесная, — крикнул он ей вслед. — Иди и поработай буфетчицей еще годика три!
На пороге Лорис помедлила, ее пальцы с силой, до онемения, сжали дверную ручку. Она посмотрела на белую стену вестибюля и представила, что ожидало ее: бар, ее обшарпанная квартира и нескончаемые шеренги, как на проверке скота. Она отступила назад в офис, закрыла за собой дверь.
Тони Сторпио улыбнулся и расстегнул брюки.
— Это лицо.
— Лицо?
Гипнотизирующее стекло двигалось медленно, как бы ласково поглаживая лицо и тело Лорис, когда двое мужчин изучали поляроидные снимки на прозрачной стене с подсветкой, разделявшей фотостудию и апартаменты. Затем они повернулись посмотреть на живое тело Лорис в очень узком, буквально сделанном из тесемочек бикини, но только на момент, чтобы снова вернуться к снимкам, как врачи, внимательно изучающие рентгеновские снимки тяжелобольной.
— Определенно лицо, — твердо заявил Алекс Каган.
Это был высокий стройный мужчина, лет шестидесяти, с посеребренными проседью волосами и проницательными голубыми глазами. За исключением полосок на его рубашке и в тон им нежно-голубого шелкового носового платка в нагрудном кармане, он был одет во все белое; белый бутон розы был приколот к его лацкану.
— Это твоя проблема, Тони, — заключил он — Лицо не соответствует телу. Мы не получим полноценного имиджа.
— Ты меня убиваешь, Алекс!
— Посмотри сам.
Положив под стекло один из снимков, он большим пальцем с маникюром закрыл лицо.
— Видишь, насколько чувственно тело? А лицо, как у бездомных с бешеными глазами на картине Кейна.
Теперь Алекс ладонью прикрыл ее тело.
— Думаю, что это из-за длинных черных волос. Они делают ее взгляд слишком серьезным.
— Тогда мы изменим цвет ее волос. Давай попробуем рыжий парик.
Каган нахмурился, что очень исказило его благородные черты лица.
— Но она не рыжая изнутри.
Он повернулся и подошел к углу с бумажным фоном, где Лорис сидела под лампами на высоком табурете. Остановившись у экрана-отражателя, он на мгновение пристально посмотрел на нее; казалось, что он старается навсегда запечатлеть Лорис в своей памяти. Время от времени он качал головой, будто бы принимая и отрицая в голове различные варианты.