Он разговаривал с ней об этом больше часа. Но Лара так и не смогла понять, почему ее просто нельзя было принимать такой, какой она была на самом деле. Сначала Сторпио и Каган, а теперь Гриффин придавали такое большое значение ее имиджу. Лара решила, что она, натуральная, будет блистать среди всех имиджей, какие бы ей ни создавали. Она согласилась с изменениями во внешности, предложенными ей Гриффином. Когда она станет звездой, уверяла себя Лара, бросая несколько пар нижнего белья в сумку, когда у нее появится сила, она будет выглядеть именно так, как захочет. А пока она должна будет делать все, что поможет ей добраться до вершины.
Лара напряглась, услышав рычащие проклятия Тони из комнаты. Затем послышался звук, будто что-то ударилось о стену и разбилось вдребезги.
Он бросился в спальню с криком:
— Ты что, совсем сумасшедшая? Ты обговариваешь и подписываешь контракты без моего одобрения? Ты знаешь, что ты здесь подписала?
Он помахал измятыми бумажками перед ее лицом.
— Это эксклюзивный контракт на семь лет. Человек становится собственником твоей души и тела!
— Я бы подписала все что угодно, лишь бы уйти от тебя.
— Что ты говоришь? Ты уходишь…
Наконец Тони заметил открытый чемодан.
— Что за дерьмо такое?
— Я ухожу от тебя, Тони. Ты никогда больше не сможешь так обращаться со мной.
Вырвав контракт из его рук, она помахала им, как флагом, в ознаменование своей завоеванной свободы.
— Ни ты, ни кто иной — никогда больше!
Она бросила контракт и сумочку в чемодан и быстро застегнула его.
— Машина Гриффина ожидает меня внизу. Он сегодня улетает на своем личном самолете назад в Лос-Анджелес. Я лечу с ним.
Тони пристально смотрел на нее.
— Если ты решила поиздеваться надо мной, — сказал он очень медленно, как обычно когда находился на грани взрыва, — ты должна прежде как следует подумать.
Внутри у Лары все задрожало. Она уже убедилась, насколько жестоким мог быть Тони, когда переходят ему дорогу, но решила не отступать.
— Ты получишь свои пятнадцать процентов комиссионных от того, что я получу за фильм. Я отдам все, что тебе причитается.
Она подняла чемодан.
— Но зато ты теперь больше не являешься моим представителем, и я тебя никогда не увижу и не услышу.
Он встал прямо перед ней, подняв сжатые кулаки над головой. Во рту у нее пересохло. Вместо ожидаемого взрыва она увидела, как его глаза наполняются слезами.
— Неужели ты можешь так поступить со мной, — умолял он, сотрясая кулаками воздух, — зная, что я испытываю к тебе? Теперь, когда я так близок к тому, о чем мечтал все эти годы. Неужели ты тоже оттолкнешь меня, как и все другие?